– Чего тебе надо-то? – удивилась Ленка. Но та не ответила и не пошевелилась.

А еще через неделю Сережа Кадушкин пропал. Нет нигде, будто сгинул. Отец все дома в деревне обошел, морги и больницы обзвонил, своим коллегам ориентировку дал, а найти не смог. Ленка как узнала, сразу почуяла недоброе. Снова к тому колодцу отправилась.

Тот день был серый, пасмурный. Дождь лил, не прекращая, уже сутки. Под широкой кроной старого клена стояли два мертвяка. Ветки трепало ветром, но призраки этого не замечали – улыбались и обнимались, словно двое влюбленных.

Тело Сережи подняли, похоронили как положено. Но отец его, Николай Кадушкин, чернее дна того колодца стал.

В деревне шептались, что Серега добровольно на смерть пошел, в колодец вниз головой прыгнул – сам. Но кто ж то видел? Никто. А раз никто не видел, то пусть бы и молчали.

Потом Лена еще раз сходила к жуткому месту, но теперь никого у колодца не было. Упокоились сын участкового и девушка из колодца? День был ясный, но от деревьев все еще веяло холодом, Лена чувствовала запах тлена.

Вот и спрашивай у мертвяков, чем им помочь. Лучше и не помогать уж совсем.

Хорошо кому-то стало от того, что Ленка с призраком заговорила? Парень молодой помер, отец его забухал. Мать в трауре. На Ленку полдеревни косо смотрит.

Примерно через месяц после тех событий, когда листья деревьев уже были подернуты золотом, у крыльца Лебедевых, пока Ленкина мать была на работе, нарисовалась баба Шура. Она щурила подслеповатые глаза, без конца поправляла засаленный бордовый платок на шарообразной, как кочан капусты, голове и долго заглядывала в окна, прежде чем постучать.

Ленка вышла на крыльцо, накинув на плечи мамину телогрейку, и уткнулась взглядом в огромную бородавку на шее бабы Шуры. Та схватила Ленку за руку и зашептала в ухо: мол, слухи по деревне ползут, что есть у Ленки особый дар – видеть невидимое.

– Сходи ко мне в дом! Небось муж мой покойный, Федька, там еще. Он только две недели как помер. Я слышу – по ночам кто-то шаркает по дому, возня какая-то под крышей постоянно, точно он там ходит…

Глаза у бабы Шуры забегали, словно там, на чердаке, вместе с призраком поселилась какая-то жуткая тайна.

– Ну, раз ходит, так батюшку из соседнего села позовите, тот прогонит. – Ленка высвободила свою руку из потной ладони бабы Шуры и отступила на шаг.

– Да батюшка, может, и прогонит. А кто мне скажет, куда этот старый хрыч при жизни заначку спрятал? Мне что теперь – весь дом переворачивать? Сходи спроси у него. Я тебе заплачу. Если заначку найдешь – с нее и заплачу.

Ленка вздохнула и невольно подумала о том, что кофточка, которая сейчас надета под телогрейкой, была куплена ею в городе, в секонд-хенде, два года назад. А сколько лет джинсам – и не вспомнить. На работу Ленка всего неделю как устроилась. До зарплаты еще дожить надо.

– Пойдемте, баб Шур, – согласилась Ленка.

На чердак поднималась в одиночестве: бабе Шуре что-то срочно понадобилось в огороде, и, указав, где лестница, та скрылась в сарае с инвентарем.

Под самой крышей старого дома, в полутьме, среди паутины и пыли, висевшей в воздухе плотной пеленой, Ленка с трудом разглядела бледного, полупрозрачного мальчика, играющего двумя дощечками. Никакого деда не было.

– Ты чей будешь?

Ребенок вздохнул и показал Ленке в правый угол. Там в огромном старом сундуке, обитом металлическими пластинами, под покрывалами и серыми тряпками она нашла иссохшее, мумифицированное тельце мальчика.

В горле пересохло, язык прилип к нёбу, мысли спутались, но Ленка все-таки разжала губы и спросила:

– А ты не знаешь, куда дядя Федя заначку спрятал?

Мальчик в ответ подбежал к окошку, показал пальчиком на старую скрюченную яблоню посредине участка. Небо за деревом стремительно темнело, как и мысли в голове у Ленки.

Деньги покойника откапывал уже участковый. Под яблоней нашлась жестяная банка, а в ней – пятьдесят тысяч рублями.

Бабу Шуру посадили. За убийство или за оставление в опасности, точной статьи Ленка не знала. Деревенские говорили, что мальчишка с чердака ее внук был. Он якобы без вести пропал десять лет назад. А оказалось, это баба Шура недосмотрела за ним: мальчик наглотался какой-то домашней химии – кажется, отбеливателя. И помер. Родителям старуха наврала, что ребенок убежал, тело припрятала.

Почему бабка, зная о Ленкиных способностях, не побоялась ее на чердак пустить? Может, из ума выжила. Спустя год Ленке рассказали, что из тюрьмы баба Шура переехала в психушку.

А разговаривать с мертвецами Ленка зареклась. Да только они вот не зарекались. Но это уже новая история.