И поцеловав зависшую начальницу в щеку, поспешно вышел из кабинета.

Оставив теперь уже в своём кабинете папку и подаренный за любовь провиант, я пошел в столовую. Голубцы голубцами, а горячий супчик лишним не будет. Время было еще не совсем обеденное и раздача пустовала. Служивый люд раньше расписания заходить в столовку робел. А я отчаянно рассудил, что после уже состоявшихся фортелей и выданного Дергачеву сатанинского блефа, человек я теперь всe равно конченый. И, что терять мне уже нечего. Потому, не стесняясь неурочного времени, смело взял поднос и пошел вдоль вкусно парящих мармитов.

Я уже отходил от кассы с перегруженным подносом, когда в двустворчатые двери столовой повалил ментовский голодняк.

Гриненко я увидел сразу. Они с Гусаровым, не замечая меня, целеустремлённо двигались к еде, не уступая очереди даже девчонкам из паспортного отделения. Это могло означать только одно. Что майор Тютюнник озадачил их чем-то особенным и необычайно срочным.

Я доел рассольник и уже пододвинул к себе гуляш, когда опера расплатились и начали зыркать по сторонам, выглядывая места покозырнее. Тут-то я и обозначился, помахав им рукой.

— Когда выписали? — задал я вопрос другу после того, как мы перездоровались и они расселись.

Оказалось, что Стас уже два дня, как откинулся из госпиталя и приступил к исполнению своих служебных обязанностей. Он поведал, что несколько раз пытался меня поймать в кабинете, но так и не смог. По причине моего хронического отсутствия. И из следствия ему тоже никто, и ничего про меня не рассказал. Незатейливо ссылаясь на то, что Корнеев тип мутный и службу родине несёт по индивидуальному плану.

— Слушай, а правду говорят, что тебе опять голову проломили, но ты из больнички сдёрнул? — приглушив громкость, проявил любопытство Борис. — Я сводку смотрел, там вроде бы с лицом и даже дело возбуждено? И еще говорят, что одним из фигурантов там опер из ИВС проходит? — ожидая ответа, любознательный Гусаров прекратил жевать.

Притворившись несведущим, я дождался, когда Стас доточит свою пайку и потащил его на улицу.

Выйдя из здания мы сначала по-стариковски померились болячками, обсудив ущерб, нанесённый нашему здоровью отечественным криминалом. Потом разговор зашел о насущном. И начал его Гриненко.

— Серёга, а ты давно с Боровиковой контачил? — затаив дыхание, робко вопросил он, — Как там насчет ордера?

К своему стыду, ничего внятного я ответить не мог. Тупо по причине того, что про квартирный вопрос друга я бессовестно забыл. Слишком уж много за последние две недели на меня навалилось. Честно говоря, я и про свои жилищно-мебельные дела за всё это время ни разу не вспомнил.

Не скрывая своей постыдной забывчивости, я честно признался другу, что его проблемы как-то выпали из поля моего сознания.

— Извини, друг, но тут сразу много чего приключилось! — повинился я, хорошо помня, что Стас пострадал из-за меня, — То по башке железякой прилетело, то мою Лизу прямо из стойла увели! Так что не до шкурных интересов мне было!

Гриненко был единственным из всей правоохранительной системы, кому я открылся по поводу похищения Лизаветы. Больше никого ставить в известность я не собирался. Всё равно вопрос уже решен. А способы его решения были таковы, что лучше уж лишний раз на эту тему рта не открывать.

— Их обязательно надо найти, Серёга! Ты же сам понимаешь! — начал горячиться оздоровившийся старлей, — Это всё херня, что они в розыске! Их надо срочно найти и сразу же потерять! Я готов участвовать во всём! — на последнем слове Гриненко сделал акцент.

С кем поведёшься, что называется! Гриненко вот и Боря Гусаров, на свою беду повелись со мной. И закономерно научились у меня плохому. Причем Стас набрался от меня жестких манер существенно больше, чем Борис.

Не открывая деталей, я унял ретивого друга, дав ему понять, что вопрос, которым он так обеспокоился, уже снят.

— Давай позвоним Боровиковой? — без труда перевёл я тему в более интересное для Гриненко русло, — И, если она скажет, то подъедем к ней после службы? — помня об Эльвире, решил я всё же уделить другу час своего семейного времени.

— А ты чего это? — опер сначала обрадовался моей инициативе, а потом удивился, увидев, что я направляюсь от райотдела в дальнюю даль.

— С моего аппарата пока лучше не звонить по таким делам, — туманно пояснил я, — Зачем тебе лишняя служебная проверка? Хату-то ты себе еврейскими ходами выкружил! И фамилия, опять же у тебя жидо-бандеровская! Нет, Станислав, мы пойдём другим путём, мы с тобой к автомату пойдём! — решил я немного растормошить друга. Не всё же мне одному этой весёлой жизнью жить и до обоссывания ей радоваться…