В нашем доме жила кошка. Это была не наша кошка. Моя мама давала ей молоко и кусочки объедков, и она вилась вокруг. У нее был один глаз. Я ее не очень любил, потому что она царапала меня, когда я пытался ее погладить.

Моя мама сказала:

— Если бы ты пережил то, что пережила эта бедная кошка, ты бы тоже мог кого-нибудь поцарапать.

В общем, нам приходилось следить за птицей, когда рядом была кошка. Выпустив птицу из коробки, можно было увидеть, как кошка под домом смотрит на нее своим единственным ярким глазом, думая, что малиновка будет чертовски вкусной едой. И так оно и было. Птичка действительно растолстела, оперилась и выглядела аппетитно.

Однажды Джеймс снял шину с крыла птицы. Он осторожно поработал пальцами над крылом и сказал:

— Оно зажило.

— Думаешь? — спросил я.

— Так и есть.

В следующие несколько дней Джеймс вставал на колени и слегка подбрасывал птицу, ничего серьезного, не слишком высоко, и она, хлопая крыльями, пролетала небольшое расстояние. Через неделю или около того он сказал, что птица готова к полету.

Мы забрались на крышу моего дома по папиной малярной лестнице, прихватив с собой птицу в коробке из-под обуви. Вечер был прохладный, солнце уже начало садиться, и Джеймс сказал, что если выпустить птицу на волю, пока светло, то у нее будет шанс выбраться, а к ночи она сможет где-нибудь устроиться и набраться сил, и на следующий день сможет летать дольше и лучше.

— Умеет ли она устраиваться на ночлег? — с сомнением поинтересовался я.

— Это же птица, — сказал он, как будто этот ответ все объясняло.

Мы сели на крышу у самого края, и через некоторое время Джеймс достал птицу из коробки. Это был важный момент для нас обоих. Много времени и сил ушло на то, чтобы вылечить эту беднягу. Ранее в тот день она даже пролетела на несколько футов дальше, чем накануне, хотя и не поднималась выше шести дюймов от земли.

Небо начало тускнеть, но света было еще достаточно. Джеймс держал птицу в обеих ладонях, как лакомство в миске.

— Я нарекаю тебя Аполлоном, — сказал он. — Мы желаем тебе удачи. Лети!

Он стоял на краю крыши, уверенный в себе, как горный козел, а я стоял рядом с ним, чуть менее уверенный в себе.

Джеймс поднял птичку, словно подношение угасающему солнцу, затем немного опустил руки, стремительно поднял их и подбросил птицу в воздух.

Птица сразу же расправила крылья, но не взмахнула ими. Она взлетела на несколько метров, а затем клювом нырнула в землю. Она быстро опустилась и упала прямо на голову, приземлившись в одну точку. Мне показалось, что я услышал небольшой треск даже с крыши — звук, похожий на щелканье пальцами.

Джеймс посмотрел на птицу и сказал:

— Вот черт.

Одноглазая кошка выскочила из-под дома, как ракета, схватила птицу зубами за отремонтированное крыло и нырнула обратно под дом.

Джеймс долго стоял и смотрел на то место, куда упала птица.

— Я этого не ожидал, — признался он. А потом, после еще одного долгого мгновения, мы увидели, как кошка вылезла из-под дома с одним лишь птичьим крылом во рту. Она пробежала мимо яблони и скрылась в пролеске за домом.

Джеймс глубоко вздохнул. Я немного поплакал. Джеймс похлопал меня по плечу.

— Ну, кошка тоже должна что-то есть, — философски заметил он.