Когда замок окончательно скрылся за холмом, возница откинул тент и постучал по дереву.

– Вылезайте, господа. – В голосе не было ни заискивающих нот, ни дрожи. Николя Гарболь говорил тихо и спокойно.

Сразу после этих слов морщинистая увечная рука Жана Гурата вцепилась в кузов. Старый солдат подтянулся и вылез наружу. Ловко перелез вперед, усаживаясь рядом с возницей.

Андрэ вылезал куда дольше, юношу опоили снотворным сильнее, так что двигался он все еще слегка сонно. Так или иначе, парень выбрался вслед за Жаном.

Выглядел Андрэ скверно, бледный, болезненно худой и явно ни черта не соображающий.

– На, попей воды, – произнес Жан спокойно и протянул юноше небольшую флягу с водой. Морщинистое лицо старого солдата выражало смесь сочувствия и заботы.

– Спасибо.

Андрэ благодарно принял флягу и приложился к ней с жадностью умирающего от жажды.

Бледное лицо юноши было покрыто холодным потом, а губы дрожали. Он впервые видел мертвых людей так близко. Впервые трогал их. И уж точно никогда до этого… Он. Не. Спал. Под. Трупами.

Пять чертовых часов с мертвецами вытряхнули из него душу и остатки нормальности.

– Всю не пей. – Жан отобрал флягу, движения были быстрыми и уверенными. – Все равно тебя сейчас вырвет…

В эту самую секунду желудок Андрэ сжался, и юноша согнулся пополам. Он едва удержался, перегнувшись с козел, исторгая содержимое собственного желудка на дорогу. Парня рвало водой и желчью, и было это так мерзко и неприятно, что Андрэ почувствовал себя умирающим.

Звуки рвоты смешивались со скрипом колес.

– Зачем дал воду? – произнес возница с упреком.

После трех часов езды старик окончательно сбросил личину тихого и пугливого труповоза. Теперь он выглядел и вел себя как заправский бандит, которым, к слову, и являлся. Глаза его холодно блеснули в тусклом свете луны. Гурат пожал плечами, лицо, испещренное шрамами и мелкими пороховыми ожогами, оставалось спокойным, словно озеро в штиль.

– Так быстрее организм очистится от дурман-травы.

– Мог бы и подождать, – проговорил бандит флегматично.

– Зачем, если можно не ждать? – таким же флегматичным голосом произнес Гурат и достал из-за пазухи трубку.

– Сволочь ты, Жан.

– С того и живу, Нико… – Гурат сунул трубку в пасть, улыбнулся и повторил: – С того и живу.

Подвода со скрипом остановилась прямо посреди дороги. Лошадь, измученная ночной поездкой, тяжело дышала, пар клубился в прохладном утреннем воздухе. Рассвет только-только забрезжил на востоке, так что все вокруг казалось спящим.

– Ну-с, – произнес труповоз, натягивая поводья, – свою часть я выполнил, Жан.

– Конечно. – Бывший пороховик цокнул языком и вытащил из потрепанного кармана увесистый кошель. – Держи, Нико, как и условились.

Возница, прищурив один глаз, пару раз подбросил кошелек на мозолистой руке, прикидывая вес. Звон монет разнесся в утренней тишине, нарушаемой лишь далеким воем ветра.

– Мне стоит пересчитывать? Или ты добавишь те две серебряные монеты, которых не хватает? – спросил Гарболь, хитро улыбаясь. И эта улыбка его совсем не выглядела доброй – редкие пожелтевшие зубы выглядывали из-под разбитой и распухшей губы. Почти половина отсутствовала, а разбитые десны добавили к желтому еще и красные оттенки.

Примерно так и должен был улыбаться мерзавец вроде него. На Гурата же этот оскал имел слабый эффект.

– От тебя ничего не скроешь, старый лис. – Рука Жана вновь отправилась в карман и вынырнула уже с двумя недостающими монетами.

Серебро тускло блеснуло в полумраке. Гарболь жадно облизнулся, глядя на собственное богатство.

– Выпало, пока трясло на ухабах. – Жан не стал долго оправдываться и вместо этого выдал первое пришедшее в голову. – Держи, теперь все должно быть ровно.

– Конечно-конечно, – не стал спорить возничий. Закуситься со старым служакой, конечно, можно, но только не факт, что исход будет в его пользу. А потому он принял ложь: – Я тебе охотно верю.

Николя ухмыльнулся, добавил монеты в кошель и сунул его за пазуху.

– А разве могут быть сомнения? – Жан изобразил на лице притворную обиду, но глаза выдавали его веселость.

Не получилось – значит не получилось. В конце концов, старый труповоз и впрямь их вывез из замка.

– Пф-ф-ф, Гурат, мальчонке рассказывай, какой ты честный, а мне не надо. Я тебя как облупленного знаю. – Николя махнул рукой в сторону все еще квелого Андрэ. – Если бы ты мог, то и мать собственную надурил.