– Хватило, как же, – Лютер все же отошел от фургона, едва заметно зардевшись. – Это для него, как эта… Рюклама! Вот помяни мое слово – вернемся, у этого бл… барда, будь он не ладен, тут же пара новеньких ша… дев появится! И харэ меня Лютиком уже звать.

– А ты не жавидуй! – по пояснице паладина шарахнула широкая гномья рука. – Кажный ладен в том, в чем сладен. Ты у наш – кремень-мужик. Мы жа тобой, как жа штеной. Лейка – лекарка от богини. Школько раж наш ш того швета вытягивала – не перечешть. Жа мной не жаржавеет в бубен надавать. Милош – хранитель отряда от ловушек. А Кашпер – в любой подворотне бабу шправит. Талант такой у отрока! Я вообще удивлен, что в округе не бегают гоблины ш его мордой.

– Фи, как ты груб и неотёсан, мой широкий друг! – бард легко соскочил с фургона, поправляя на себе запасные щегольские штаны. – Мой талант – музыка! Я вдохновляю вас на ратные подвиги и ублажаю слух Богини Удачи! А удача ой как нужна! И, к твоему сведенью, Бомани, гоблинши меня совсем не заводят. Слишком у них… глаза мелкие.

– «Глаза» мелкие, да жадницы – шправные! – хохотнул гном, отводя Лютера в сторону. Судя по лицу паладина, он снова загорелся желанием поспорить с бардом. Вот только на этот раз на своем, теологическом поле. Ибо для последователей богини любви Ил’лион не было иных богов. И тем более богинь. Уж очень она была ревнива.

– То есть, если бы не мелкие… кхм… «глаза», то вся молодежь у нас истребляла бы маленьких РЫЖИХ гоблюшат? – в голосе Лейлы проснулся неподдельный интерес. Слово «рыжих» девушка намеренно выделила.

– Лейка! Ну нет! Я б никогда не променял тебя на какую-то гоблиншу! – лучезарно улыбнулся ей бард.

– Не тебе суждено мой цветочек сорвать, гоблилюб! – показала ему в ответ язык девушка. – Кстати, Лютик, а как там Мил?

– Лейла, харе с Лютиком, – проворчал паладин. – Милос… Не так все хреново, как мы думали. Мимикова кислота сильно его пожгла, но ничего невозвратимого. Если бы хватило кругляшей на клиритический гошпиталь, то он уже с нами бы пошел. А так, лекари пророчат около недели дома и потом еще с месяц-два на восстановление.

– Бедняга, – сочувственно протянула девушка. – И опять все в деньги уперлось… Ладно! Чем быстрее сделаем задание, тем скорее вернем нашего вора в строй. Может в этот раз нам обломиться что-то покрупнее!

– И то ж верно, – кивнул гном. – Да и не охота ломать минотавра по ночи. Эти коровы шовшем дурными штают, ежели их ражбудить. А до мешта пару дней дорогу топтать.

– По коням, – подвел итог Лютер и шлепнул низенького мула по крупу. Зверь возмущенно зарычал. Его голос перешел в ворчание и затих. Но фургончик тронулся и медленно покатил по брусчатке. Впереди ждала длинная дорога на север.

***

Руины показались к обеду третьего дня пути. Группа авантюристов гнала несчастное животное практически до полуночи, и лишь затем устраивалась на скромный ночлег. Благо, что погода стояла ясная, а на небосвод выплыли все три луны-сестрички, что резко облегчало ночной путь. Золотистая Лахесис, голубая Клото и белая Атропос сияли во всем своем великолепии! Они светили настолько ярко, что друзья были вынуждены проводить ночи в темных спальниках-палатках. Лейла благодарила Богиню, что в первую из них Каспер вымотался настолько, что махнул рукой на свою дебильную традицию. Каждый раз в дальних походах неутомимый развратник пытался протиснуться в ее палатку. Как он это сам называл: «Под бочок, чтоб теплее». И каждый раз бард получал на орехи от Лютера. А иногда и от самой Лейлы – жизнь с пятью братьями научила хрупкую лекарку, как постоять за себя.

На второй же стоянке Бомани подбил Каспера хлебнуть гномьего горного чаю и тот проспал как младенец до самой побудки. Непереносимость алкоголя – извечный бич молодого парня, а чай Бомани был покрепче некоторых сортов виски!

Но вот из-за поворота выплыла полуразрушенная стена древнего поместья и ребята, наконец-то, вышли из леса. Вымотавшийся за пару дней мул почуял скорый привал и с удвоенным энтузиазмом зашагал в направлении побитого временем стойла, собранного из саманного кирпича. Лютер с Бомани переглянулись и лишь пожали плечами. Походу этот мул задержится у группы подольше, уж очень умным оказалось животное.

Небольшая ветхая постройка располагалась снаружи стены, чуть в стороне от ворот. Должно быть это была гостевая конюшня. Сейчас же от нее осталось несколько дырявых стен и прохудившаяся крыша. Впрочем, для одинокого гостя в лице отрядного мула, это был настоящий дворец.

– Ну вот! Теперь эту зверюгу не остановить! – возмутился бард. – Это нам теперь кругаля вертеть. Нет бы, во двор забрался?

– А чем плохи конюшни? – ухмыльнулась лекарка. – Крыша над головой, даже худая, это крыша над головой. И Рысик это понимает. Тем более, в воротах завал. Вроде бы…

– Тем, что нам топать лишних метров с полста надо теперь! – закатил глаза Каспер. – Еще и корову эту где-то искать! И вообще, какой Рысик? Он – Адольф!

Четверо остановились около замершего фургончика. Лютер принялся облачаться в полный латный доспех, Бомани быстро нацепил тяжелую кольчужную рубаху и полез за своей заплечной сумой с артефактами и фамильным шестопёром. А Лейла распрягла мула, привязала к какой-то ржавой скобе и задала зверю торбу с кормом.

– Не полшта, а вшего четверть. Да и тебе полежно будет – вона какой тошшый! – расхохотался в бороду гном. – Да и што там искать? Это помештье – одно название! Вот у наш в горах, там да! Не помештья – жамки! А тут – одна башня и пара поштроек надворных! Тьфу! Мы жа чаш все обнюхаем. А мула жвать – Кафа-кафа.