— Приготовили документы! — снова раздался голос. — Что здесь происходит?

Я прикрылся рукой от слепящего света и кое-как смог разглядеть шевроны на рукавах «серых».

Военная комендатура.

Плохо дело. Обычно на дуэли смотрели сквозь пальцы, но когда их участники попадались с поличным, имперское правосудие редко проявляло милосердие… И уж тем более его не проявит руководство Корпуса. Этим троим — отчисление. А мне… мне, пожалуй, волчий билет.

И никакое рекомендательное письмо уже не поможет.

— Что здесь происходит, я спрашиваю? — снова закричал старший патруля. — Впрочем, можете не объяснять… Дуэль, значит, да?

— Доброй ночи, ваше благородие, — Поплавский помахал поднятыми вверх руками. — Какая дуэль, о чем вы? Мы с товарищами собрались поиграть в волейбол.

Кажется, командир «серых» даже растерялся. Правда, ненадолго.

— Волейбол, говорите? В час ночи? На кладбище?

Я не видел лица говорившего, но он явно улыбался. Только наверняка улыбка была не очень доброй.

— Так точно, ваше благородие — кивнул Поплавский. — Не знаю ни одного закона, который бы запрещал играть в волейбол ночью на кладбище.

— Возможно, возможно… — усмехнулся голос из темноты. — А позвольте узнать, где же ваш мяч, господа?

— Мяч?

— Ну да, мяч. В волейбол ведь играют мячом, разве не так?

— А-а-а… Точно, совсем забыл. Так вот же он! — радостно воскликнул Поплавский, подбрасывая в воздух что-то невидимое.

Я готовился к чему-то такому, потому успел зажмуриться. А вот господа полицейские — нет: когда раздался громкий хлопок, и над часовней полыхнула яркая вспышка, они дружно завопили и принялись тереть ладонями глаза.

— Валим!

Поплавский рванул меня за плечо и с завидной прытью помчался куда-то вглубь кладбища. Я бросился за ним, слыша, как за спиной топают Камбулатов с товарищем, а сразу за ними — «серые».

Конструкты привычно заработали под кожей, и я без труда набирал скорость, стараясь не упустить из виду мелькающую впереди спину Поплавского. Где-то сбоку ломилась через кусты огромная тень Камбулатова…

А вот коротышка, похоже, отстал. Буквально только что я слышал, как он тяжело дышит за спиной, а теперь — только топот и ругань. Поплавский уже успел махнуть через кладбищенскую ограду, а Камбулат забрал куда-то влево и то ли тоже удрал, то ли притаился где-то за надгробием.

А его друг исчез.

— Лежать, сказал! — послышался крик откуда-то сзади.

Так и знал.

Я тихо выругался, с тоской взглянул на спасительную калитку вдалеке… но так и не заставил себя поступить благоразумно: если уж делать глупости, то делать до конца.

Пригнувшись, я направился обратно в сторону часовни, на всякий случай обходя шум кругом, чтобы не угодить под фонари. И вернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как двое «серых» крутят незадачливого коротышку, пытаясь повалить его на землю. Парень отбивался на чистом упрямстве, но силы были неравны.

А значит, самое время внести свои коррективы.

Я выбросил вперед обе руки, разом освобождая половину резерва, и между могил промчалась волна. Четырех «серых» раскидало по сторонам, как кегли, и только пятый чудом остался на ногах. Его я собирался уложить вручную…

Но не успел. Из темноты с ревом вылетела плечистая фигура, а за ней еще одна — высокая и тощая. Камбулатов одним прыжком махнул к 'серому", нырнул под неуклюже выставленный фонарь и ударил в живот. Коротко, почти без замаха, но бедняга тут же захрипел и повалился на чью-то могилу.

— Подъем, курсант! — Поплавский рванул поверженного коротышку за шиворот, поднимая на ноги. — Потом отдыхать будешь!

Из глубины кладбища к «серым» уже спешила подмога, так что времени на разговоры не было. И через несколько мгновений мы уже вчетвером мчались обратно к ограде. Поплавский первым махнул на ту сторону и тут же развернулся, чтобы поймать коротышку, которого Камбулатов буквально перебросил могучими ручищами.

Остановились мы только отмахав несколько кварталов. Коротышка тяжело дышал, привалившись к стене, Камбулат вытирал пот со лба, а вот семижильный Поплавский выглядел так, будто провел этот вечер на кровати в остроге, а не бегая по кладбищу от военной комендатуры.

— Должен сказать, судари, получилось даже интереснее, чем я рассчитывал, — ухмыльнулся он. — Прекрасное начало прекрасного… кхм, вечера. И раз уж мы все и так успели подраться, не пора ли снова поговорить о примирении сторон?

— Я согласен! — Коротышка все-таки нашел в себе силы отлипнуть от стены и шагнул вперед, протягивая руку. — Сударь, я буквально обязан вам жизнью. Барон Корф к вашим услугам!

— Острогорский. — Я осторожно сжал пухлые пальцы. — Впрочем, мое имя вы и так знаете.