Шрифт:
А я, как последний идиот, до которого туго доходит, рычу ей:
– Не устраивает сумма? Назови свою. Я не жадный.
– Иди к черту! Подавись своими деньгами! – выплевывает это мне и вылетает из кабинета, громко хлопнув дверью.
Смотрю на захлопнувшуюся за ней дверь. Чувствую привкус крови во рту.
Бешеная Алиса. Девочка из прошлого. Нежная, искренняя, влюбленная… По крайней мере я так думал до какого-то момента, пока не узнал правду.
Продолжаю задумчиво смотреть на захлопнувшуюся за девчонкой дверь.
Чуть не рычу.
Какой-то разрыв шаблона.
Неужели она, правда, думала, что из-за ее фотографий в купальнике я ей предложу серьезные отношения?
Хер знает, что она думала.
Шумно выдыхаю. Сажусь в кресло и задумчиво барабаню пальцами по столу.
Налажал?
Может быть.
Либо она просто набивает себе цену. Этот вариант тоже не исключен.
Есть ещё вероятность, что ей нужны ухаживания и красивые жесты, картинка отношений и богатый мужик рядом.
Это не по адресу. От меня она это не получит.
Но уверен, что она взвесит все "за" и "против", и уже завтра придет с положительным ответом и покладистым взглядом.
Почему-то от этой мысли опять вскипаю от злости. Разве не этого я хочу?
8
Алиса
Вылетаю из кабинета Наварского. Просто в ужасе и в бешенстве. Слезы застилают глаза, в горле – ком.
На рабочее место не возвращаюсь. Просто не в состоянии «держать лицо». Поэтому забегаю в женский туалет и умываюсь. Пытаюсь взять себя в руки и вообще понять, что делать дальше.
Какой же козел!
Циничный, самоуверенный тип. Красивый, богатый мужик, уверенный в том, что к его ногам упадет любая, лишь помани пальцем.
Руки дрожат, пока держу их под струей холодной воды. Потом прикладываю пальцы к щекам и пытаюсь привести себя в чувства.
Я не могу на него работать.
Мне нужны деньги. Очень. Но я просто не могу на него работать.
Сейчас вижу лишь один выход – пойти и написать заявление. Пока буду дорабатывать две недели, надо найти другую работу. Сомневаюсь, что в такой короткий срок я найду работу с такой же хорошей зарплатой, но я готова пахать и на двух, и на трех, лишь бы никогда больше не пересекаться с Наварским и вообще не получать его грязные деньги.
Набираю номер мамы. Слушаю длинные гудки, а потом ее достаточно бодрый голос:
– Здравствуй, Алисочка. Как у тебя дела?
– Здравствуй, мама, - стараюсь не выдавать голосом всю бурю чувств, которую вызвал мужчина, которого я когда-то любила без памяти. – Уточни, пожалуйста, у тети Шуры, та работа в магазине за углом еще есть? Никого не взяли на ту вакансию?
– Алиса, - строго говорит мама, - что случилось?
– Ничего, мам. Просто… - запинаюсь, думая, как деликатнее ответить на этот вопрос.
«Просто Наварский оказался еще большим козлом, чем я думала…»
Хотя не был он раньше козлом… По крайней мере до того, как он исчез без объяснений, я считала его самым мужественным и шикарным мужчиной на земле!
– Алиса! Что случилось? Я ведь не отстану, пока ты не ответишь!
– Я скорее всего уйду с этой работы. Так… так получилось. Поэтому надо подыскать подходящие варианты. И скорее всего вернусь домой. Не вижу смысла снимать квартиру в другом городе. Мы с Дашулей ведь переехали сюда лишь из-за этой работы…
– Наварский знает? Тебя уволили? Надо ему сказать, чтобы он разобрался! – возмущенно говорит мама.
– Нет! – чуть не выкрикиваю, а потом более спокойным голосом говорю. – Не надо. Пожалуйста, вообще с ним не общайся! Ты меня слышишь?
– Почему мне лучше с ним не общаться? Это он тебя обидел? Хотя не поверю, чтобы Глеб тебя мог обидеть. Он такой серьезный, видный мужчина…
Морщусь от этих слов.
– Мама, просто не связывайся с ним. Хорошо? – прошу я.
Мама шумно вздыхает. А в этот момент в туалет вбегает Кристина.
– Алиска! Вот ты где! – восклицает она.
– Ладно, мам. Мне пора. Узнай у тети Шуры то, что я попросила.
– Хорошо, - нехотя соглашается мама и отключается.
– Ну рассказывай, что надо было Главному? – напускается на меня Кристина, смотря с таким любопытством, что мне кажется, она прочитает мои мысли.
– Ничего такого… - нехотя говорю я. – Кристин, я пойду. Я ведь так и не пообедала.
– Ну ладно. Вернешься и всё расскажешь!
Ага. Конечно.
Обедаю, как робот, находясь все в том же полушоковом состоянии.