— И каковы эти причины?

Я постарался изобразить недоумение, Шумский снова усмехнулся:

— Актёр из вас так себе, я бы даже в труппу городского ТЮЗа вас не принял. А теперь к делу… Первая причина — это то, что вы, Арсений Ильич, стали вхожи в первый круг партийных и хозяйственных работников нашей области. И такие люди, как вы, уж извините, нас сразу начинают интересовать. Согласитесь, что это вполне себе в порядке вещей.

— Соглашусь, — покивал я, вздохнув. — Но вы же знаете, по каким причинам я стал, как вы говорите, вхож в этот самый круг?

— Конечно, знаем. И это вторая причина, которая заставляет нас с вами познакомиться поближе. Арсений Ильич, вы не поделитесь с нами информацией, каким образом вам удаётся исцелять — именно ИСЦЕЛЯТЬ ваших пациентов?

Собственно, вот и прозвучал вопрос, который я ожидал услышать с самого начала. Я по традиции начал рассказывать, что, мол, ещё в институте увлекся восточной медициной, но Шумский, улыбнувшись, остановил мой рассказ.

— Нет, не прокатывает, уважаемый доктор. В том смысле, что для ваших страждущих это вполне себе правдоподобная информация, но не для нас. Не увлекались вы в институте восточной медициной. Кардиологией, да, занимались серьёзно, но не восточными практиками. Тем более на столь высоком уровне, что даёт такие, не побоюсь этого слова, выдающиеся результаты. Давайте другую версию.

И посмотрел эдак на меня с ободряющей улыбочкой и лёгким прищуром, мол, не тушуйся, вываливай всё, что есть за душой. Что ж, вы песен хотите? Их есть у меня…

— Вы знаете, не хотел я, конечно, это афишировать, что ли, потому как эта версия как раз бредом и попахивает… Но, понимаете, буквально накануне распределения мы с моими друзьями пошли купаться на Волгу. Было очень жарко, и у меня случился «солнечный удар». Трое моих однокурсником тому свидетели.

Шумский снова улыбнулся, встал с кресла и подошел к столу, на котором стоял телефон. Поднял трубку и, прежде чем набрать номер, неожиданно спросил:

— А вы Арсений Ильич, какой коньяк предпочитаете?

— «Napoleon VSOP», — буркнул я.

Подполковник крякнул:

— Хм, обычный человек… Алё, добавочный 369, пожалуйста. Серёга? А ведь я выиграл наш спор. С тебя пузырь «Белого Аиста». Ну да… Как я и говорил, именно солнечный удар… Да… До связи.

Вернулся и сел в кресло.

— Вот… Мы с вами бутылку коньяка выиграли. Не «Наполеона», конечно, но тоже вполне приличного. Кстати, где пробовали этот VSOP, не скажете? Нет? Ну и ладно. Мой вам искренний совет — следите за своими словами, а то вы порой такое говорите… Ну да ладно. И что же дальше?

Я рассказал, что перед отбытием на прохождение интернатуры несколько дней гостил у матушки. Она у меня страдала болезнью суставов. И я в какой-то день взял ее за руку и вдруг как бы увидел каким-то внутренним зрением эти воспаленные суставы. И мне так сильно захотелось, чтобы у мамы все эти болячки прошли, что почувствовал, как из рук идет какое-то тепло, которое распространяется по больным суставам и снимает с них воспаление. Потом была тётка с ущемлением позвоночной грыжи. В общем, рассказал практически обо всех вылеченных мною пациентах.

Наконец я закончил, не решаясь вытереть выступившую на лбу испарину. Вопросительно посмотрел на Шумского. Тот глядел в окно, задумчиво крутя обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки. М-да, и мне ведь вскоре предстоит быть окольцованным. В связи с этим я испытал на мгновение какое-то странное чувство. Словно бы и хотелось этого, и в то же время не хотелось, как будто я обрекал себя на подкаблучное существование.

Прошло, наверное, с полминуты, прежде чем Владимир Борисович перевёл взгляд на меня и медленно произнёс:

— Знаете, мы, в общем-то, примерно такую картину себе и представляли. Очень правильно, что вы деньги не берете. Не берете же?

— Нет, конечно! Хотя и предлагают.

— Замечательно! Правда, за исцеление товарища из Конго взяли дорогие часы.

Он кивнул на моё левое запястье, где из-под края рукава выглядывал золотой циферблат «Ролекса». Я невольно поправил рукав, спрятав часы.

— Так это был подарок, неудобно было отказываться, — изобразил я всем своим видом невинность. — Я даже отдарился своими «Командирскими».

— Да уж, равноценный обмен, — хмыкнул Шумский.

— Ну извините, дороже у меня ничего не было…

— Да ладно, я всё понимаю, — примирительным тоном сказал подполковник. — Но только я бы посоветовал вам носить что-нибудь попроще. Не ровен час… Сами понимаете.

— Собственно, я так и собирался сделать, пока вот с поезда решил пофорсить, даже к часам костюм надел, хотя и думал, что буду в нём только выступать.

— Это правильно, зачем народ провоцировать… По нашим данным, у вас и так неплохие поступления денежных средств от ваших песен. Кстати, не поделитесь, откуда вдруг у человека, никогда не занимавшегося сочинительством, и даже музыкальной школы не окончившего, рождаются такие вот шедевры, которые чуть ли не вся страна поет? Сразу предупреждаю, что мы в курсе того, что вы никогда стихов в жизни не писали, в редколлегии не были и вообще от сочинительства крайне далеки.