Шрифт:
– Влада, Лина — мать нашего с ней ребёнка, и я её люблю. — Выдал он страшные слова.
– А как же мы? — глупо произнесла я, хотя умом прекрасно понимала, что нас больше нет, и никогда не будет.
– Влада, мы оба взрослые люди, и ты должна понять, что я тебя разлюбил. — Начал он бить меня страшными слова наотмашь.
– Но я люблю тебя. — Хваталась я за разрушенный брак, словно утопающий за соломинку.
– А он тебя больше не любит, потому что ты бесполезная женщина.
– Вступила в наш разговор девица.
– Лина, замолчи! — прикрикнул на неё мой Тимур.
– Ну, я же права. — Наивным тоном протянула она.
– Замолчи, я сказал! — снова цыкнул он на неё.
И подожди меня в машине. – Уже тише добавил он.
– Но...
– Подожди меня в машине. — Сердито повторил он, после чего девица, как всегда вульгарно виляя бёдрами, вышла из квартиры.
– Влада, Лина права, я тебя больше не люблю! — произнёс Тимур, больно ранив меня этой фразой.
— Да и ты сама во всё виновата!
3.
Влада
Слова мужа больно резали сердце и разрывали душу на части. Я не могла поверить в то, что сейчас происходило. Всё это словно страшный сон, от которого, хотелось быстрее проснуться. И чтобы этот кошмар закончился, и всё было, как раньше.
Но чем дольше я смотрела на мужа, тем чётче понимала, что, как раньше, уже не будет!
– Я виновата? — беспомощно спросила я.
– Я?
– А кто же ещё? Конечно, ты! — уверенно ответил муж. — Семья держится, в основном, на женщине!
Всё зависит от того, какая она жена, хозяйка, мать. Главное — мать! А ты не можешь мне подарить ребёнка! А Лина забеременела практически сразу. Она родит мне сына, а ты — нет! — рвал он мою душу на части, растоптав нашу любовь.
– Но доктор сказал, что у нас есть шанс. — Возразила я.
Сказать сейчас о том, что я уже носила его ребёнка под сердцем, я не смогла. Сама не знаю почему, но у меня не получалось произнести эти слова.
– Да он постоянно так говорит, на протяжении последних трёх лет он только и говорит, что у нас есть шанс! — начал кричать Тимур.
– И где этот шанс?! Влада, я устал! Понимаешь, устал! Вся наша жизнь была привязана к твоему циклу. Графики, таблицы! Меня уже тошнит ото всего этого! Понимаешь, тошнит! Я мужчина, я хочу нормальных отношений! А не вот это всё! — он схватил с комода блокнот с моими записями и разорвал его. — А жить хочу, понимаешь, жить!
– Но, если ты устал, мы могли усыновить ребёнка. — Предложила я.
Я понимала, что выглядела сейчас глупо, пытаясь ухватиться за тонущую семейную лодку. Но я ничего не могла сейчас с собой поделать!
А может, это просто защитная реакция, чтобы не сойти с ума?!
– Усыновить?! — рассмеялся он. — Влада, я нормальный здоровый мужик! Я хочу своего ребёнка!
Понимаешь, своего! И Лина мне его скоро родит!
Больше не в силах ничего сказать, я подошла к мужу и со всей силы залепила ему пощёчину.
– Ненавижу. — Сквозь зубы процедила я. — Слышишь, Говоров, я тебя ненавижу!
И сейчас во мне уже говорила не просто боль от предательства мужа. Сейчас во мне говорила обида за нашего будущего ребёнка!
Но только теперь мой муж никогда о нём не узнает!
– В общем, так! — решительно начал Тимур. — Лина ждёт от меня ребёнка, и после того, как мы с тобой разведёмся, с Линой сразу поженимся. И как ты понимаешь, жить мы будем здесь. Это квартира моей бабушки, так что ты на неё не имеешь никаких прав. Одну машину можешь забрать себе. Да, и, я надеюсь, что ты не будешь вести себя, как истеричная баба, и мы разведёмся быстро.
– Истеричная баба?! — смахивая непослушные слёзы, спросила я.
– Я сейчас ухожу, но, когда вернусь завтра, надеюсь, что тебя здесь не будет. —‘Снова воткнул он мне нож в спину.
Я смотрела на Тимура и не узнавала его. Мне казалось, что это совершенно другой человек, просто очень похожий внешне на моего мужа. Ну, разве мой муж мог быть, таким безжалостным и грубым?
Разве он мог выгнать меня из дома, зная, что мне некуда идти? Ведь моя семья жила за несколько сотен километров от нашего города.
А, хотя, получается, что мог, и сейчас с лёгкостью сделал это. Он просто взял и выкинул меня из своей жизни, как ненужную поломанную вещь, без жалости и сожаления.
И от этого было ещё больнее, и хотелось кричать, что есть сил, чтобы хоть немного заглушить эту дикую нестерпимую боль.
— Да и прибери тут всё! — он показал на накрытый стол. — У Лины сильный токсикоз.
— После чего вышел, сильно хлопнув дверью.
А я ещё какое-то время стояла и молча смотрела ему в след. И по моим щекам неугомонными ручьями текли слёзы, выжигая в моей душе всё, чем я так дорожила.