Хо, соревнование? Звучит неплохо.

– Хорошо, буду ждать с нетерпением, – улыбнулся я ей.

После занятий отправились в литературный клуб. Там, помимо участников, нашли еще и президента школьного совета Такахаси. Кроме него, в клубе сидел еще какой-то учитель в строгом костюме. Не такой красавчик, как Араки-сенсей, но и не мерзкий тип навроде завуча Такеши. Что-то среднее. Я его раньше не видел. Мы с Хэруки поздоровались-поклонились, прошли на свои места. Учитель сверлил меня глазами. Очень неуютно. Чем я его прогневал?

Он поднялся со стула:

– Итак, если все с сборе (вообще-то не все, Каваками опять не пришел. Лентяй!), начнем. Меня зовут Курода Кэтсуо, я – куратор школьного совета.

Вот оно что! Видимо, он здесь из-за альманаха. Я просто гений дедукции, не так ли?

– Начну с хорошей новости, – Курода-сенсей положил на стол портфель (или это дипломат?), залез в него, вытащил толстую стопку цветастых листовок, положил на стол, – Это листовки, которые вам нужно будет расклеить по городу. Будьте внимательны, мы заключили договор с муниципалитетом, поэтому листовки нужно клеить только на муниципальные доски объявлений. Если хоть одна попадет на частную – у школы возникнут проблемы. Вы же этого не хотите, верно? – обращался он вроде ко всем, но смотрел при этом только на меня. Ну прости, Курода-сенсей, что подкинул тебе работенки. Странный он. Зачем злиться? Если альманах хорошо разойдется, уверен, школа получит какие-нибудь «плюшки». Обломится что-то и куратору школьного совета. Неблагодарный.

– Теперь плохие новости. Школа не может включить в альманах твое ранобе, Одзава-сан, – огорошил он меня, скрестив руки на груди.

– Эээ?! – нет, это не мой удивленный крик. Это Такерада-семпай, – Как не может?! Оно ведь настолько необычное и прекрасное! Да это лучшее, что я читала в жизни!

Доченька главы префектуры за меня. Отлично! Теперь цензура не пройдет! Как будешь парировать, Курода-сенсей?

– Эмоции здесь неуместны, Такерада-сан. Альманах – лицо школы. Мы не можем разместить в нем настолько мерзкое произведение, – холодно ответил он ей. Никакого пиетета перед ее отцом? Возможно, я преувеличиваю мощь местных чиновников?

– Да не может быть! – подскочила Такерада-семпай со стула. Давай, девочка, защищай «Биочервя». Я не хочу спорить с этим душителем творческой свободы сам. Боюсь сделать хуже, – Это ведь замечательный контраст! У нас будет биографический роман про Аоки Ринтаро-сенсея, история про любовь, прекрасные стихи. И «Биочервь»! Такого альманаха не было за всю историю школы! Нет, за всю историю японского образования! Читатели будут в восторге! – раскраснелась президент литературного клуба.

– Это решение педагогического совета, и оно не обсуждается, – отрезал Курода-сенсей. После этого строго посмотрел на меня: – Тебе придется написать что-то более приемлемое, Одзава-сан. Впрочем, если ты не справишься, альманах прекрасно обойдется без тебя.

Усилием воли я заставил себя кивнуть. Ну ты и мразь.

Душитель свобод попрощался с нами и покинул класс. Такерада-семпай наехала на Такахаси:

– Что ты наделал? Без Одзавы-сана альманах бы не вышел на такой уровень! Это огромный плюс для школы и всех нас! Такахаси-сан, это твоя месть за то, что пришлось поработать?!

Такахаси-сан поправил очки и спокойно ответил:

– Я здесь абсолютно не при чем. Как и сказал Курода-сенсей, решение принимал педсовет. Включая и директора, – Такерада-семпай поникла и села на стул. Хэруки сочувственно посмотрела на меня, и незаметно взяла за руку под столом. Спасибо, Хэруки. Это помогает. Президент школьного совета посмотрел на меня:

– Мне нравится твое ранобэ, Одзава-сан. Поверь, я против цензуры, и защищал «Биочервя» перед педсоветом, как мог. Прости, что я не справился – вдруг поклонился он мне. Гнев утих. Взрослые – это как стихийное бедствие. Они просто приходят и портят жизнь. Единственное, что можно сделать – попытаться минимизировать ущерб.

– Ничего, Такахаси-сан. Я все понимаю. Спасибо тебе за попытку, – поклонился в ответ. Продолжил: – Я что-нибудь придумаю. Теперь попасть в альманах – дело принципа. Я ни за что не упущу такую возможность.

– Отличный настрой, Одзава-сан! Искренне желаю тебе удачи! Кстати, – он залез в сумку, достал пачку листов, – вот твой текст, Одзава-сан. Надеюсь, ты продолжишь историю. Начало очень многообещающее. Пусть не в альманахе, но это вполне могут опубликовать. В Японии много издательств.

Я кивнул, забрал листочки, аккуратно положил в сумку. Бросать дела на полпути – не для меня.

Такахаси-сан продолжил.

– Теперь о предзаказах. Во время Золотой Недели сюда установят телефон, – он осмотрел помещение, буркнул себе под нос «Надо будет принести стол», обращаясь к нам продолжил фразу: – Каждый день, после уроков, кто-то из вас должен будет принимать звонки и записывать имена и телефоны потенциальных покупателей. Впереди Золотая Неделя, поэтому в листовках указано, что предзаказы будут приниматься с понедельника по субботу начиная с восьмого июня, – Он продемонстрировал нам одну из листовок. Крупно: «Предзакажите литературный альманах муниципальной старшей школы Уцуномия Йохоку». Помельче: «Включает биографический роман о жизни легенды бонсая Аоки Ринтаро-сенсея». Ниже – даты и часы, – Разумеется, никто не собирается заставлять вас сидеть в школе до самой ночи, поэтому здесь также указаны часы приема предзаказов. Как видите, это всего два часа в день. Педсовет предлагал четыре, но мне удалось договориться. Интересы учеников для меня – на первом месте! – гордо закончил пояснения президент школьного совета. Так и захотелось похлопать ему, но я сдержался. Не сдержалась Мурата-сан. Такахаси удивленно посмотрел на нее и поблагодарил.

После этого он попрощался с нами, пожелал удачи, и покинул класс.

Повисло скорбное молчание. Ребята сочувственно смотрели на меня. Мне тоже не весело, но от такого накала жалости становится только хуже. Я встал со стула:

– Ребята, вся ответственность лежит на мне, поэтому я сам расклею листовки и буду принимать звонки. Простите, что втянул вас в неприятности, – поклон.

– Я помогу тебе, Иоши, – тут же сказала Хэруки. Я благодарно посмотрел на нее, с улыбкой кивнул.

– Как президент литературного клуба я просто не могу остаться в стороне. Можешь рассчитывать на меня, Одзава-сан! – гордо подняв голову, заявила Такерада-семпай, продолжила жалобным тоном: – Ты ведь не бросишь писать «Биочервя», да? Если бросишь, я тебя никогда не прощу!