Он сказал это с таким мечтательным видом, что мы все грохнули со смеху. Одним словом, мою идею со строительством бани семья одобрила.

— Надо бы как-то сделать так, чтобы сэкономить на внутренних стенках, — сказал Гриша. — Наружные стены сделаем сантиметров по двадцать, меньше нельзя делать, иначе зимой жар будет быстро выходить, а это восемьдесят сантиметров набегает по длинной стороне. А вот внутри, может, просто из брусков сделать пятисантиметровых? Или все же добавить еще хоть полметра, не пять на шесть, а шесть на шесть сделать?

— Да хватит вам места, — забеспокоилась Никифоровна. — Не надо ничего добавлять. Забыли, какие у нас соседи?

— Михайловы-то? — откинулся на стуле Трофим. — Эти да, и так желчью изойдут от зависти. Да и всех начнут против нас настраивать…

— Ну, тогда, пусть лучше внутри места поменьше будет, — решил я. — Скромнее надо быть, товарищи!

Все рассмеялись. И перешли на обсуждение моей статьи про женщин-фронтовичек. Постепенно наши старики притихли, стали пить, не чокаясь… И Гриша с ними, ему тоже, наверняка, было, кого вспомнить.

Первым опомнился Трофим, что праздник в поминки превратился. И стал байки всякие про войну травить, про заговоренных от пуль… Тут Егорыч тоже историю вспомнил.

— Ага, заговоренный. У нас в полку тоже был один такой заговоренный. Генка, не помню уже фамилию, в полковой разведке служил. Ох, оторва парень был, ничего не боялся, мог сутками в засаде просидеть. Раз провод протянул к позициям немцев и информировал командира обо всех их передвижениях. Тогда они языка важного взяли. А как-то раз ребята впятером привели пятьдесят человек пленных. И двадцать ещё перебили, после чего остальные и сдались.

— Во дают! — восхитился Григорий.

— А вообще, Генка, конечно, чума был, такое вытворял, — вспоминал Егорыч. — У него, наверное, все награды были, кроме золотой звезды, полный кавалер ордена Славы и это в двадцать-то с небольшим! Всю войну прошёл, ранен бывал, конечно, но даже часть свою не оставлял, сам раны зализывал… А погиб знаете как?

— После войны уже, раз всю войну прошёл? — предположил я.

— Уже демобилизовали нас, следовали домой. Под шальную пулю в эшелоне попал…

— И что? — спросил Ахмад.

— Ничего… Сразу насмерть, — ответил Егорыч. — Случайный выстрел в том же вагоне…

— В смысле, насмерть?.. Случайный выстрел? Вот так вот? Через все прошел и так погиб. Беда… — покачал головой Гриша.

— Да, замяли всё быстро. А мы в другом вагоне ехали…

— Но случайный выстрел! — удивился Ахмад. — Чей? Из чего? Вы же уже демобилизованы были, значит, без оружия?

— Так-то да. Но тогда много чего у мужиков найти можно было, трофейные пистолеты везли, ружья охотничьи… За каждым же не уследишь.

— Да уж! — покачал головой я.

— Так бывает, — вздохнул Егорыч. — Сколько таких случаев… Люди на войне через такое проходят!.. Бывало, бой приснится, во сне чеку из гранаты кто-то выдернет… И сам, и все, кто рядом…

— Да ладно, — потрясённо уставился я на него.

— У-уу!.. На войне чего только не было, — подтвердил Трофим.

— Давайте, не чокаясь, — попросил Егорыч. — Земля ему пухом.

Все поддержали его и как-то быстро закруглились с праздником и разошлись, завтра вставать рано. А я долго ещё уснуть не мог, всё думал про рассказанную историю. Замяли неосторожное убийство героя… Решили, видимо, виновному жизнь не ломать, раз уж убитому герою уже ничем не поможешь? Или начальство просто решило нагоняя избежать? Сколько же ещё всего мы не знаем про ту войну?..

В четверг в семь утра мы все уже были на ногах, быстро позавтракали, благо со вчерашнего праздника много чего осталось. Галия спящих ещё малых норовила поцеловать и не могла дотянуться через ограждение кроваток. Приподнял её, чтобы она дотянулась до их лобиков губами. Насмешил и её, и себя. Она хоть немного повеселела, а то совсем раскисла перед самым отъездом. Так радовалась, когда узнала, что ей доверили серьезную командировку, а сейчас инстинкты взыграли, не велят детей надолго оставлять…

Бабушки нам с собой тушёнки нагрузили с требованием возвратить пустые банки потом, и пирогов всем. И нам с женой, и Алироевым, и Гончаровым.

Вернувшись в Москву, сразу все разбежались по домам. Кому на работу, кому на службу, кому на учёбу. А меня пёс ждал на прогулку.

Галия уехала на работу. А я, дождавшись начала рабочего дня, позвонил в Институт Археологии, знакомому нумизмату Ивана Алдонина, Познякову. С утра ему надо было к начальству, мы договорились, что я подъеду к нему после обеда.