– Я действительно в Турции, папа. Я на отдыхе.
– Говорю громче. Чуть увереннее.

– На какие ещё шиши ты туда полетела?! Перед кем нужно было ноги раздвинуть!? Я тебя закрою в исправительном учреждении, за проституцию!

– Я заработала!
– Вскрикиваю от обиды. Во рту скапливается слюна, к горлу подкатывает тошнота. Мне хочется психануть и просто бросить трубку.
– Заработала, папа! Копила и откладывала. Я здесь одна. Я имею право отдохнуть.

– Ты не имеешь права уезжать без разрешения, дочка!
– Почему-то после моих слов его крики стали ещё злее.
– Ты должна была посоветоваться с нами! И взять кого-нибудь с собой.

Арс сжимает мою руку кивая. Он намекает, чтобы я не боялась, и сказала то, что должна была сказать.

– Я уже взрослая.
– Мямлю. Кончики пальцев немеют от дрожи.

– Что ты там сказала?!
– На заднем плане уже не выдерживает мама. Как бы это не обошлось мне в катастрофу всемирного масштаба.

– Я сказала, что я уже взрослая!
– Вскрикиваю, на удивление самой себе.
– Мне двадцать два, и я уже сама могу решать куда и зачем мне ехать. Прекратите эту гиперопеку.

– Ах так!
– Папа дышит огнём мне в трубку. Ему нечего сказать, но от гнева у него скрипят зубы.
– После прилёта, чтобы была дома. Ты меня поняла?

– Я буду дома на следующих выходных.
– С нажимом.
– Прогуливать учёбу ради одного разговора с тобой я не буду. Хорошего вам дня. Люблю вас.
– Отключаюсь и сразу же даю волю слезам.

Арс обнимает меня, но я не могу прекратить плакать. Я не была готова к этому разговору, и он окончательно разбил моё моральное состояние. Камень в груди оброс дополнительной бронёй, душа ныла так, словно она была чем-то осязаемым, и мне хотелось спрятать голову в песок, как это делают страусы.

– Ты всё сделала правильно, Нежик. Это первый шаг к твоей свободе. Ты начала войну, в которой просто не можешь проиграть. И я буду биться на твоей стороне. Ты умничка. Ты самая храбрая и честная девушка из всех, что я знаю.
– Поглаживает мои щёки, смахивая пальцами большие капли слёз.
– А теперь давай расслабим твой мозг и хорошенько налакаемся коктейлями?

– Кто пьёт с утра?
– То, как он пытается нащупать домашний телефон на тумбочке меня смешит.

– Мы на отдыхе, Нежик.
– Ухмыляется, всё-таки найдя трубку.
– Мы можем пить весь день.
– Пожимает плечами и набирает номер администратора, заказывая в номер завтрак и несколько алкогольных коктейлей.
– А теперь, пока нам приготовят завтрак, давай сменим мою повязку и переоденемся. В аптечке в моём чемодане есть всё необходимое. Разберёшься.
– Подтягивается к спинке кровати и садится углом 90 .

Залазию в чемодан и нахожу там белую коробочку с красным плюсиком. Заглянув в неё мне не составляет труда разобраться что к чему. Средство для промывания, бинты для перевязки, новая повязка и витамины.

– А тебе разве можно употреблять алкоголь, или я буду пить в одиночку?
– Забираюсь на кровать вместе с аптечкой, и не знаю как к нему подлезть.

– Можно. Это первое, о чём я спросил у врача после операции.
– Улыбается белоснежной улыбкой.
– Садись ко мне на ноги. Так будет удобно.

– Я так не думаю.
– Отвечаю резче, чем ожидала и умещаюсь сбоку, снимая повязку. Бинт в таком положении развязать не получается, он никак не даётся.

Вздыхаю, перекидывая ногу через его колени. Спокойствие, только спокойствие, это просто перевязка.

– Умничка..
– Тянет, утыкаясь лбом в моё плечо, чтобы мне было удобно развязывать бинты.
– Ты просто умничка..
– Кладёт ладони на мою талию, так, что пальцы ложатся на бёдра. Дыхание спирает, и я закашливаюсь от глотка кислорода.

Ох..

– Вот это Маша тебе навязала..
– Распутываю узлы, озвучивая свои действия вслух. Пытаясь отвлечь себя от мыслей, что мне нравится теплота от его рук на своём теле.
– Боже..
– Марля спадает с его лица, и я замираю, утопая в невероятно красивых блюдцах.
– Твои глаза..

– Что?
– Шепчет в миллиметре от моих губ.

Яркие изумрудные омуты, в которых тонешь моментально. Пустой взгляд словно затягивает тебя в пучину против воли, но искать из неё выход тебе и не хочется. Он меня не видит, но кажется, что через них его душа смотрит прямо на меня.