Я по-прежнему чуть иронично улыбаюсь – навык, отработанный за много лет.

– Ничего себе, ты уже используешь морскую терминологию. – Я говорю, намеренно растягивая слова. – Будто всю жизнь провел в море. Скажи, куда ты собирался ехать до того, как изменил маршрут? Подозрения, вызванные слухами, царапают изнутри. Кажется, мне доводилось читать в газете сообщение о помолвке.

– Я направлялся в Траллию, оттуда – в Книгохранилище, – ледяным тоном объясняет он.

– А супруга твоя должна прибыть следом?

– Свадьбы не было. Мы решили, что не подходим друг другу.

– По моему мнению, все, что связано с романтикой, – это не твое, Уоллеслии.

– Верно.

– Лучше книга, нежели человек.

– Книги редко подводят, – уверенно заключает он. – На их страницах можно найти друзей, каких нет в этом мире.

– А как же я, Уоллеслии? – Я понятия не имею, что сказать и куда меня заведет это словоблудие. Мы с ним никогда не дружили в школе. Было бы смешно пытаться делать вид, что это так, и вести разговор, например, о литературе.

– Прошу простить, принц. Ваша дружба имела широкий охват, но не стремилась к глубине. Это верно даже для тех, кто считал себя вправе быть вашим другом, что уж говорить обо мне.

– Трудно представить, по какой причине тебе могла отказать девушка. – Я сразу сожалею о сказанном. Моя задача – вести себя благородно, это правило для тех, у кого ни в чем нет недостатка.

Уоллеслии смотрит пристально, затем отступает на два шага – такое расстояние надо соблюдать, согласно дворцовому этикету, даже во время разговора наедине. Задержавшись на мгновение, он продолжает пятиться, начинает спускаться на нижнюю палубу и вскоре исчезает из вида.

Я понимаю смысл сказанного Уоллеслии о том, что дружба моя не распространяется даже на тех, кто считал себя вправе и нуждался, – он имел в виду Джуда. Будь мы ближе, он знал бы, что происходило со мной после исчезновения Джуда. Знал бы, что я перепробовал немало способов, от разумных до почти безумных. Мне следовало иначе оценивать наши отношения, следовало… быть лучшим другом.

В этой поездке у меня гораздо больше поводов для самоанализа, чем я ожидал. Надеюсь, это скоро пройдет.

О Селли я вспоминаю, только услышав ее голос. Поднимаю голову и вижу, что взгляд ее прикован к лестнице. Затем она поворачивается ко мне, и зеленые глаза из теплых превращаются в ледяные.

– Он говорил мне, что вы знакомы. – Она смотрит на меня так, словно находит все новые недостатки в моем характере, что казалось совсем невозможным.

– Мы вместе учились, – неохотно отвечаю я. – Но пару лет назад он ушел. Насколько я помню, его родители и директор полагали, что частные учителя принесут больше пользы.

– Как это?

– Он слишком умный. – Мне удается прогнать тоску, в которую вогнал меня Уоллеслии, и я широко улыбаюсь. – Доводил учителей до бешенства своими вопросами. Как видишь, от него вообще мало толку.

– А мне он понравился. – Она говорит так, словно бросает мне вызов.

– Вот как? Что ж, я позже принесу извинения. Странно, что Уоллеслии едет в Книгохранилище, мне точно известно, что он был помолвлен.

– Он же объяснил, что свадьба не состоялась, – произносит Селли и пожимает плечами.

– Ммм… – Теперь я смотрю на нее во все глаза. – Такого рода помолвки заключаются лишь после тщательного обсуждения, причина ее может быть никак не связана с чувствами жениха и невесты. – Наконец до меня доходит, и я опять улыбаюсь.

– Что?

Я делаю несколько шагов к ней, наклоняюсь ближе, словно собираюсь открыть тайну.

– Готов спорить на все, что угодно, что помолвку никто не отменял. Если она вообще была.

– Вы что, хотите сказать… – Она делает круглые глаза, на мгновение враждебность исчезает из взгляда.

– Поверь, Уоллеслии не из тех, кто думает о женитьбе. Увидев объявление в газете, я решил, что его заставили родители. Сейчас я думаю, что он собрал все, что смог, и попробовал замаскироваться – только это объясняет, почему он сбрил волосы. Он явно бежит от чего-то на край света, и не без причины. Тем более в Книгохранилище. Оно находится на нейтральной территории, скрытые там знания не могут принадлежать одной стране. Семья Уоллеслии может вопить сколь угодно долго, но моя сестра не вернет им Кигана.

Селли вскидывает бровь.

– Что ж, нас уже двое – тех, чьи планы рухнули. Можем организовать клуб.

Я намереваюсь ответить коротко и четко, но она переводит взгляд на паруса, и я молчу, чтобы, пользуясь моментом, чтобы разглядеть ее лучше. Зубы сжаты, а раньше я этого за ней не замечал. Под глазами тени, похожие на ее светлой коже на синяки.

Внезапно вспоминаю, что раньше она делила каюту с первым помощником. Видимо, я занял ее спальное место, из-за меня она провела ночь в гамаке.