Шрифт:
Разве я виновата в том, что Демид умеет делать это… так потрясающе?..
Пристыженно промычав, падаю обратно на матрас и лежу, нервничая от того, что постепенно внизу живота снова скапливается возбуждение.
— Ты непростительно вкусная.
Перестаю дышать, когда Демид отпускает мои бедра и возвращается на постель, нависает надо мной, расталкивает коленом мои ноги еще шире.
Целует в губы, и я чувствую соки моего оргазма.
Демид накрывает ладонью набухшую пульсирующую мокрую промежность и соскальзывает пальцем в меня. Широко распахиваю глаза и мычу ему в рот. Палец ощущается туже, чем язык, но проникает им Демид неглубоко.
— Расслабься. Я лишу тебя девственности, но не пальцем.
Вынимает его и надавливает на клитор.
Мое возбуждение зашкаливает.
Я словно превращаюсь в клубок нервных окончаний, жажду кульминации… но Демид вдруг отстраняется и убирает руку.
— Ложиться спать с ощущением легкого сексуального голода полезно.
— О чем ты? — шепчу растерянно.
Демид молчит, лишь прожигает меня потемневшим взглядом.
Подхватив за талию, переворачивает на живот, и я тут же пугаюсь, потому что из такого положения мне сложно контролировать ситуацию… Хотя о каком контроле я вообще говорю?!
Вздрагиваю, когда на поясницу и ягодицы брызжет горячая сперма.
Демид выжимает себя досуха и лишь потом невозмутимо встает. Поправив штаны, молча выходит из комнаты.
И только сейчас до меня доходит смысл его слов.
Я должна радоваться тому, что этот Зверь ушел, но я очень зла, сама не своя.
Мне не хочется смеяться, плакать или бояться. Мне хочется одного — догнать Демида и потребовать, чтобы завершил то, что начал, а не оставлял меня распаленной. Потому что невыносимо.
Мне сейчас до одури, до зуда, до агрессии не хватает его пальцев и языка. Не хватает настолько, что сводит мышцы ног.
Зло стиснув зубы, я остервенело мастурбирую, но ощущения совсем не те.
Глава 31
В огромном особняке есть свои плюсы и минусы.
Плюсы — в его масштабе, а они такие, что при желании мы с Демидом можем неделями не встречаться, живя при этом под одной крышей.
И минусы тоже в масштабе — здесь столько комнат, что невозможно понять, один ли ты дома или нет.
Потянувшись на кровати, первым делом хватаюсь за телефон и вижу несколько сообщений от Инны и Лизы.
От семьи — ни одного. Они думают, что я на сутках на работе. Завтра я должна вернуться, но как это сделать — понятия не имею. И, судя по настроению Демида, отпускать меня он не собирается.
Сегодня я провалялась в постели аж до двенадцати. Даже не помню, когда в последний раз так долго спала. С раздражением кончила второй раз от своих пальцев и просто вырубилась без сил. Даже в душ не пошла.
Но… я выспалась! Впервые за последние лет пять я ощущаю себя бодрой. Никто меня не будил, к бабушке не вскакивала по нескольку раз за ночь. Удивительное непривычное ощущение.
А еще голод. Просто дико хочу есть. Встаю с кровати, находя еще один плюс богатого особняка — личная ванная, в которую никто не ломится.
Освежившись, подхожу к своему «кукольному шкафчику».
Уютный вязаный джемпер с золотой нитью и черные лосины — максимум из более-менее «одомашненного», что удается найти.
Настроившись, выхожу из спальни.
Тишина, пустота, как будто не в коридор вышла, а в закрытый от посетителей Эрмитаж.
Настороженно прохожусь по первому этажу, так никого и не встретив. Где-то здесь должна быть кухня. Надо найти себе поесть. Еще издали слышу гул и иду на звук. Он доносится как раз из кухни — звук мощно работающей вытяжки. Рядом с плитой вижу женщину в поварской форме.
— Доброе утро, — говорю, предупреждая о своем присутствии. — Или уже день?
Она оборачивается и кивает мне.
Направляюсь к холодильнику, но женщина, оставив готовку, жестом задерживает меня и взмахивает в сторону столовой.
— Я хочу есть. Мне подождать там? — спрашиваю и в ответ вновь получаю кивок. — Ладно…
Когда отодвигаю стул из благородного красного дерева, этот звук эхом разносится по пространству. Сажусь за длинный стол — метров десять, наверное.
В особняке все такое дорогое и монументальное, что невольно начинаю чувствовать себя мелкой. А еще здесь очень одиноко. Наверное, все тот же простор сказывается. Когда живешь в забитой родственниками квартирке, об одиночестве можно только мечтать, там даже в туалет ломятся. А здесь пространства через край.