И Вероника боролась. Каждый день занималась, разрабатывала слабеющие мышцы, пробовала все экспериментальные способы лечения. Даже ездила к знахарке в деревню. Бормоча то ли молитвы, то ли заклинания, старуха усаживала Нику на стул, оборачивала ее ноги сырой телячьей кожей, в руки совала пучки засохшей травы. А сама медленно водила над каштановой макушкой стаканом с яйцом, плавающим в холодной воде. От резких запахов у девушки кружилась голова, чесались вспотевшие ладошки, а главное, потерянные мышцы так и не возвращались.

После третьего сеанса Вероника перестала верить в чудеса. Приняла свой диагноз, составила распорядок дня, погрузилась в работу. К счастью, в мире никогда не переведется ленивый студент, готовый заплатить за доклад, диплом, перевод или сочинение. А значит, можно хотя бы о деньгах не переживать.

Иногда, сталкиваясь с людским равнодушием или показным сочувствием, Вероника писала грустные пронзительные стихи. Потом сердито терла покрасневшие глаза, садилась на стул и крутила педали велотренажера, пока вся тоска-печаль из мозгов не выветривалась. Ослабевшие ноги с трудом подчинялись своей упрямой хозяйке, зато на глупые мысли сил уже не оставалось.

Так и жила.

Бороться иль плыть по теченью?

Решенье нельзя отложить.

Быть светом иль слабою тенью?

Тебе с этим выбором жить.

Только на третьи сутки старенький лекарь разрешил Аннике покинуть стены тюремной больницы. Потеря магии – страшное потрясение для организма, запускающее каскад внутренних разрушений. За это короткое время девушка сильно похудела, ее некогда золотистые волосы потеряли свой блеск, а в груди поселилась постоянная тянущая боль. Там, под сердцем, образовалась пустота. И в этой черной дыре растворялись все эмоции, силы, желания.

Анника, механически переставляя ноги, дошла здания городской управы. Особо не вчитываясь, подписала бумаги на дом в Холодных Землях, получила мешочек с монетами «на подъем» и наказ через день быть на площади.

Ее вместе с еще тремя несчастными отправят в дикий пустынный край, где половину года царит суровая зима, а другая половина славится ветрами, дождями да комарьем. Поговаривают, люди там долго не живут, быстро уходят за грань, забытые остальным миром.

Все, что принадлежало Аннике до суда: городской дом с садом, небольшая пекарня, поля и огороды к западу от города – отошло короне. Девушке разрешили забрать только личные вещи, книги да скромный ларчик с украшениями. Практически все она отдала по сходной цене скупщику. Не смогла расстаться только с книгами и ларчиком, памятью о родителях, так рано покинувших свою единственную дочь.

На вырученные деньги были куплены зимняя одежда и запас продуктов, собрана дорожная аптечка. Кроме этого в сумки отправились несколько комплектов сменного белья, женские мелочи и теплый плед. Свое законное место заняли котелок и нехитрая посуда. В отдельной корзине устроились вкусные пирожки из теперь уже бывшей пекарни, бутыль с травяным чаем, книга да несколько мотков мягкой шерсти – коротать время в дороге.

Ровно в девять утра Анника с сумками и корзиной стояла на площади. Теплый летний ветерок гонял по мостовой сухие листья, солнце уже начинало припекать, аромат цветущих клумб кружил голову. Но холод и боль, поселившиеся под сердцем, не давали насладиться южной красотой родного города. Отравляли последние минуты прощания.

Когда же подъедет дилижанс?

Рядом с ней оказалось трое подростков. Старший из них стоял спокойно, лишь сведенные брови говорили о внутреннем волнении. Второй паренек был явно младше, лет девяти. Он прижимал к груди холщевый мешок и все оглядывался по сторонам, кусая губы. Зря. Никто не придет проводить его в дальний путь. Третьей в их компании была девочка лет десяти-одиннадцати. Она безучастно сидела на сумке с вещами и смотрела на пыльные носки своих поношенных туфель. Казалось, ей абсолютно нет дела до происходящего вокруг.

Больше никого рядом не было. Лишь в отдалении толпился любопытный народ – не так уж часто снаряжали повозки на север. Нечего там было делать.

Анника еще раз взглянула на ребят. Пустышки. Ничем не виноватые, никому не нужные, изгои для всего магического мира Даэрар.

Здесь у каждого жителя была магия. У кого-то она проявлялась сильнее, другой же мог творить только самые простые бытовые заклинания. Когда новорожденного регистрировали в городской или деревенской управе, штатный маг обязательно снимал слепок ауры и заносил уникальный магический след в общий реестр жителей королевства.