Стас отодвинул стул и жестом пригласил её сесть рядом. Погодя пару секунд, Антонина опустилась на стул и сложила пухлые руки на коленях.

— Если бы во время ужина мне составляла компанию ты, а не они, — кивнул в сторону выхода из столовой, намекая на отца и его новую жену. — Я бы заходил чаще. Почему ты не ужинаешь с нами? Отец же тебя приглашает…

— Да, ну! — махнув рукой, она принялась со своего места сдвигать к себе грязные тарелки, — скажешь тоже!

— Ну, раньше ты сидела с нами за одним столом.

— Ну… — качнула головой Антонина, — когда ж это было?.. Я уж и не помню…

— Когда мама была жива.

Тоня вздохнула и перекрестилась, вспоминая прежнюю хозяйку дома. Они с матерью прекрасно ладили. Несмотря на большую разницу в возрасте, они проводили много времени вместе. На кухне, или ухаживая за садом. Они часто проводили время вместе за чаем. Втроём: Антонина, мама и бабушка Стаса. Теперь же у Стаса осталась только Тоня. Потому что бабушка умерла, когда Стасу было тринадцать. Потом ушла мама.

С тех пор как умерла бабушка, Холодный младший был предоставлен сам себе. С четырёх лет бабушка была ему и бабулей и нянькой в одном лице. Мама рано вышла на работу. И поначалу они с отцом наняли няню, но там что-то не заладилось. Няню уволили, а её сменила бабушка, утверждая, что никто не справится с этим "делом" лучше, чем она.

— Ты давай, — Тоня погладила Стаса по спине, — отец ждёт…

— Подождёт, — пренебрежительно ответил, мысленно радуясь тому, что этот ужин подошёл к концу. — Что он хочет? Ты не в курсе? За ужином нельзя было обсудить?

— Нет, — она пожала плечами. — не знаю.

— Что-то мне подсказывает, что ты лукавишь, — улыбаясь, он рассматривал морщинки под светло-бурыми глазами Антонины Сергеевны.

— Я не собираю слухи по дому, — поднявшись, Тоня кивнула на стакан с компотом из яблок, — пей давай. И иди. И не скандальте, пожалуйста. А то у меня сердце не на месте. Уж пожалей меня…

— Хорошо, — он взялся за стакан и, выпив половину, тоже вышел из-за стола.

Приобняв Антонину Сергеевну, мягко коснулся тёплых волос губами и вышел из столовой, направляясь к отцу, который к тому времени уже ждал его в своём кабинете.

Пожалуй, это самое уныло место в доме. Мебель из тёмного дерева, тёмно-зелёные стены, и ковёр на полу, такого же тёмного винного цвета. Тяжёлые шторы почти всегда закрывали широкое окно, не позволяя ярким солнечным лучам хоть немного развеселить эту комнату.

— Ну, наконец-то, — пробасил отец, отвлекаясь от документов, разбросанный по столу, и посмотрел на сына. — Садись, — кивнул на массивное кресло по другую сторону стола.

— Что-то срочное? — без особого энтузиазма, Стас опустился в кожаное кресло.

— Срочное, — судя по интонации, папа был не в лучшем расположении духа. Хотя, за ужином, он не казался чем-то озабоченным. — Мне сегодня звонили из твоего университета…

Что?..

На секунду Стас напрягся. Невольно подался вперёд.

— Есть повод? — он надеялся, что сейчас папа скажет о каком-то очередном мероприятии. Ведь отец является одним из спонсоров альма-матера.

— Это ты мне скажи, — выдвинув вперёд нижнюю челюсть, мужчина сложил локти на столе и слегка подался вперёд. — Есть повод?

Перед глазами у Холодного встала Кристина. Он так отчётливо видел, как она кутается в одеяло и смотрит на него ненавистным взглядом. Он чувствовал, как она прожигала ему спину в тот момент, когда он покидал её комнату в тот вечер. Это было несколько дней назад. Больше он её не видел. Точнее, видел краями. Пару раз в университетской столовой и один раз возле главного корпуса в компании своих одногруппниц. Но старался не пялиться так явно. Старался отвлечься на что-то, лишь бы задушить желание предстать перед её лицом… и заговорить.

А желание было пиздец каким сильным.

Неужели?..

Да быть не может!

Она не могла проговориться. Стас мог голову дать на отсечение, что Тина будет молчать о том, что произошло в тот вечер.

— Я не ясновидящий, — произнёс после глубокого вдоха. Провёл языком по сухим губам и, сделав вид, что у него нигде и ничего не ёкнуло, расслабленно облокотился на спинку кресла. Хотя… чувствовал, как вдоль позвонков поползли мелкие мурашки. Не страх. Нет. Скорее, предвкушение.

— Хорошо, — отец вздохнул и так же, как и сын, нашёл опору в спинке своего кресла, — тогда объясни мне, с каких пор создаёшь проблемы?