Гагарин гадал, зачем он понадобился губернатору, да еще и в присутствии епископа, который на святочной неделе должен праздновать Рождество, а не сидеть в государственном кабинете, мрачно сведя брови.

– Павел Александрович – корнет, князь Гагарин – служит у нас младшим чиновником по особым поручениям. – Представлял его меж тем губернатор. – Думаю, лучшей кандидатуры я не найду.

– Случилось что-то серьезное? – поинтересовался князь. Вот и все планы насмарку, просто так губернатор не вызывает.

Губернатор был человеком молодым, недавно 38 лет исполнилось, но с огромным опытом. Родился он в семье графа и княжны, сделал блистательную военную карьеру на Кавказе, поступил на дипломатическую службу и провел некоторое время в Англии. Как и епископ, губернаторствовал он, а точнее, генерал-губернаторствовал, ибо имел генеральский чин, в Серафимовске только два года. С Гагариным они почти приятельствовали, ведь матери их были дальними родственницами, но на службе вели себя строго, не дозволяя вольностей в общении.

Темноволосый, бородатый, начинающий лысеть губернатор выглядел вполне солидно для своей должности, несмотря на возраст.

– Случилось, Павел Александрович, случилось. Придется вам отправиться в городской морг. На кладбище нашли молодую женщину, распятую на кресте, как окровавленная христианская мученица.

– Ее прибили к кресту? – Такого Гагарин точно не ожидал в светлую святочную седмицу.

– Нет, привязали. Вероятно, девица, которую подобрали на улице.

При этом слове епископ прикрыл глаза и еще сильнее свел брови.

– С какой целью?

– А я почем знаю? Ей на шею повесили кровоточащее сердце. Доигрались с нечистью!

Епископ что-то прошептал и осенил себя крестом, по-прежнему небрежно, почти лениво.

– Человеческое сердце? – уточнил Гагарин. – Вы предполагаете человеческое жертвоприношение, Ваше Превосходительство? – Он пытался вспомнить совершалось ли ранее в их губернии что-то подобное, но не смог.

– Не будем строить догадки. Нам нужно определить газетчиков и разобраться в этой грязной истории, пока они ничего не пронюхали. Не дай Бог там, – он показал пальцем куда-то вверх, то ли на портрет Государя Императора на стене, то ли имел в виду кого-то повыше.

– На святках. Сектанты. Дьяволопоклонники. Узнает Петербург… – Тут епископ перекрестился уже искренне, даже истово.

– Но ведь есть сыскная полиция… судебный следователь в конце концов… – Попытался уйти в тень Гагарин.

– Ты – чиновник по особенным поручениям. Вот тебе мое поручение: выяснить кем она была, надеть наручники на убийцу. И предоставить мне отчет, который объяснит произошедшее таким образом, чтобы ни малейшей тени не упало ни на полицию, ни на епархию, ни на губернские власти. Как только газетчики получат эту историю, а она несомненно окажется в вечернем выпуске, нам уже не отвертеться. Но мы должны сохранить репутацию.

– Другими словами – пресеки возмущение, поймай убийцу и сделай это быстро. – Князь прикусил язык под укоризненным взглядом губернатора, и впрямь позволил себе лишнее.

– Полиция окажет всю необходимую помощь. И не только полиция… тут вот какое дело… – губернатор посмотрел на епископа. – Вместе с вами делом будет заниматься священник-депутат с духовной стороны.

Гагарин поднял брови.

Священники-депутаты с духовной стороны привлекались к расследованию дел, касающихся духовных лиц. Они назначались церковными властями из числа опытных священников с хорошей репутацией в каждом благочинном округе. Если дело не терпело отлагательств или необходимо было производить исследование по горячим следам, то гражданское начальство могло приступить к следствию немедленно, но в присутствии депутата с духовной стороны, а при крайней необходимости – и без него. При этом дальнейшее производство формального следствия по преступлениям и проступкам духовных лиц принадлежало исключительно полиции, но в присутствии духовного депутата.

При вступлении в должность депутаты принимали государственную присягу, руководствовались ведомственной инструкцией и процессуально-правовыми нормами. Они информировали духовные власти о ходе курируемого дела и обладали правом голоса при вынесении приговора по нему. Также они выступали в качестве увещевателей, «увещевали с прещением Страшного суда Божия», чтобы подследственный говорил правду. Для верующего, совестливого человека, знающего за собой грех преступления, увещевание становилось тяжким испытанием. Хотя это не всегда срабатывало, если речь шла о закоренелых преступниках.

Но зачем депутат с духовной стороны в этом деле? И Гагарин спросил, второй раз нарушив субординацию.

– Уж очень дурно пахнет эта история. Да еще в святочную неделю. Сам понимаешь, Павел Александрович, надо все усилия объединить.

– Иеромонах Филарет человек опытный. Не помешает. – Епископ развел и снова мрачно свел брови. – А помощь ценную окажет, сами убедитесь.

Гагарин встал, понимая, что разговор окончен.

– Я хочу, чтобы виновный немедленно оказался за решеткой. Если он снова нанесет удар, начнется паника. Павел Александрович, голубчик, я ожидаю, что буду регулярно получать информацию.