– Если бы я мог что-то сделать…

– Можешь, Скив, мальчик мой. – Он вновь расплылся в зубастой улыбке. – Все, что тебе нужно сделать, – это зажечь старый котел или что-то там еще – ну, ты в курсе, да? – и снять эти чары. Тогда каждый из нас сможет пойти своей дорогой и…

– Я не могу этого сделать.

– Хорошо, малыш. – Его улыбка стала чуть более вымученной. – Я останусь здесь, пока ты не встанешь на ноги. Я имею в виду, для чего нужны друзья?

– Дело не в этом.

– Что тебе нужно? Кровь? – Ааз больше не улыбался. – Если ты пытаешься меня удержать, я…

– Ты не понимаешь! – в отчаянии перебил его я. – Я не могу этого сделать, потому что я не умею! Я не знаю как!

Это заставило его задуматься.

– Гм. Это может быть проблемой. Вот что я тебе скажу. Вместо того, чтобы снимать проклятие здесь, ты просто отправишь меня обратно в мое родное измерение, и я попрошу кого-нибудь там его снять.

– Но это я тоже не могу сделать. Неужели ты забыл? Я же говорил тебе, что отродясь не слышал о…

– Хорошо. Тогда что ты умеешь делать?!

– Я могу поднимать в воздух и перемещать предметы… небольшие предметы.

– И?.. – подсказал он.

– И… э-э-э… я могу зажечь свечу.

– Зажечь свечу?

– Ну, почти.

Ааз тяжело опустился в кресло и на несколько минут закрыл лицо руками. Я ждал, когда он что-нибудь придумает.

– Малыш, у тебя найдется что-нибудь выпить? – спросил он наконец.

– Я принесу тебе воды.

– Я сказал – выпить, а не помыться!

– Извини. Да, сэр, найдется!

Я поспешил принести кубок вина из маленького бочонка, принадлежавшего Гаркину, надеясь, что Ааз не заметит, что сосуд не особенно чист.

– Что это тебе даст? Это поможет тебе вернуть твои силы?

– Нет. Но, возможно, это поможет мне почувствовать себя немного лучше. – Он залпом выпил вино и презрительно осмотрел кубок. – А ничего побольше у вас тут нет?

Я в отчаянии оглядел комнату, но Ааз меня опередил.

Он встал, подошел к пентаграмме и взял жаровню. По прошлому опыту я знал, что та была обманчиво тяжелой, но он понес ее к бочонку так, будто она вообще была невесома. Не удосужившись вылить старое варево Гаркина, он наполнил ее до краев и сделал большой глоток.

– Во-о-от! Так-то лучше, – сказал он и вздохнул.

Я почувствовал легкую тошноту.

– Похоже, малыш… – сказал он, окинув меня оценивающим взглядом, – похоже, мы с тобой застряли тут. Состав не идеален, но мы имеем то, что имеем. Пришло время прикусить пулю и разыграть карты, которые нам раздали. Надеюсь, знаешь, что такое карты?

– Конечно, знаю, – слегка обиженно буркнул я.

– Отлично.

– А что такое пуля?

Ааз закрыл глаза, словно борясь с неким внутренним смятением.

– Малыш, – сказал он наконец, – велика вероятность того, что это партнерство доведет одного из нас до помешательства. Думаю, это буду я, если только ты не перестанешь задавать свои глупые вопросы через каждое второе предложение.

– Но я не понимаю и половины того, что ты говоришь.

– Вот как. Тогда вот что. Постарайся копить вопросы и задавай мне их все одновременно один раз в день. Идет?

– Я постараюсь.

– Ладно. Теперь ситуация, как я ее вижу. Если Иштван нанимает бесов в качестве ассасинов…

– Что такое бес?

– Малыш, ты дашь мне хоть слово сказать?

– Извини, Ааз. Продолжай.

– Верно. Э-э-э… Это уже происходит! – возмущенно обратился он к небесам. – Не могу вспомнить, про что я говорил!

– Про бесов, – подсказал я.

– Ах да! Верно. Итак, если он нанимает бесов и вооружает их незаконным оружием, это может означать только то, что он взялся за старое. А поскольку я лишен магических сил, то не могу уйти отсюда, чтобы забить тревогу. Вот тут-то и появляешься ты, малыш… Малыш?

Он выжидающе смотрел на меня. Я поймал себя на том, что больше не могу сдерживать в себе унижение.

– Прости, Ааз, – сказал я тихим, жалким голосом, в котором едва узнал свой собственный. – Я не понимаю ни единого слова из того, что ты сказал.

Внезапно поняв, что вот-вот заплачу, я поспешил отвернуться, чтобы он не увидел моих слез, которые уже в два ручья текли по щекам.

Я сидел, то борясь с желанием вытереть их, то мучаясь вопросом, почему мне не все равно, увидит ли меня демон плачущим. Не знаю, как долго я так сидел, но к реальности меня вернуло прикосновение руки на моем плече – холодное, но при этом неожиданно мягкое.