Что оставалось делать подругам? Только хандрить!

Ефроксия пыталась расшевелить скисшую Анету, придумывая различные игры и путешествия. Вот и сегодня она уговорила всех ехать кататься в березовую рощу, так красиво белеющую на окраине города.

Неточка сморщила свой хорошенький носик и капризно ответила, что поездка в экипаже – всего лишь поездка, ничем не лучше той, что они совершили вчера к речке.

Ефроксия обхватила сестру за талию и прошептала ей на ухо что-то, отчего щечки Анеты зарозовели и в глазах заискрились, было, потухшие в последнее время, звезды.

Поддержала Фро и Софочка. Она тоже считала, что прогулка на свежем воздухе полезнее никчемного сидения в пропахшей кислой капустой комнате.

– Осталось только уговорить Мишеля, – громко оповестила Фро подруг. – Это я мигом.

В последнее время Михаил стал более внимательным к Ефроксие. На все её предложения отвечал согласием и реже посещал княгиню, чтобы развлекать своих отверженных дам. Вот и теперь он, слегка поупрямившись, согласился на все.

Вскоре барышни ехали в коляске в накинутых поверх платьев плащах. Не смотря на тепло, было пасмурно, и с неба срывался небольшой дождь, похожий на просеянную сквозь сито водяную пыль.

Лошади цокали по размытой мостовой неторопливо, превращая прогулку в шествие. То и дело мимо экипажа проходили знакомые, коих насчитывалось довольно много, несмотря на кратковременное пребывание в городе. Девушки приветливо с ними здоровались, а с иными подолгу разговаривали. Что ж, прогулка выходила приятной.

– Смотри, Нета – граф, – Софочка толкнула подругу в бок, отчего та ойкнула тоненько и смешно.

Анета чуть не выпрыгнула из коляски.

Действительно, Бешкеков шел по мощеным дубовым доскам тротуара неторопливо, как человек, совершающий утренний моцион.

– Позови, позови его, Миша!

– Я не знаком с ним, Анета.

– Тогда ты, Софи!

Софочка в ответ залилась багровым румянцем, и стало ясно, что просить её о чем-либо бесполезно.

Бросив на сестру красноречивый взгляд, но, не решаясь просить, Анета жалобно пробормотала:

– Я не видела его целую вечность.

Марков свирепо сдвинул брови.

– Я чего-то не понимаю? – голосом, не предвещавшим ничего хорошего, поинтересовался он.

– Успокойся, Мишель, – засмеялась Ефроксия непринужденно. – Просто Анета вообразила себе, что немного влюблена.

– Ты что же, Анна Павловна, собралась забыть про Марковскую честь?

– Мишенька, – Анета воинственно подалась навстречу брату, – твои слова звучат двусмысленно и оскорбляют меня. Если ты возьмешь себе за труд подумать о том, что ты сказал…

Фро уцепилась за голову. Сейчас эти двое сцепятся, как два голодных пса над мозговой костью. Вон, и Софи это тоже понимает, уже побледнела, как полотно. Девушка высунулась из экипажа с риском вывалиться самым неблаговидным образом и окликнула графа, уже почти завернувшего за угол дома.

– Григорий Александрович!

Бешкеков, приблизившись к экипажу, весело раскланялся. Он не изъявлял особого желания к дальнейшему общению. Ефроксие пришлось взять все в свои руки.

– Вы не знакомы с моим братом? Мишель Марков.

При звуке этого имени губы графа дрогнули в мимолетной улыбке, он внимательно осмотрел весь экипаж. Взгляд его задержался на резной коробке, небрежно заткнутой под мышкой у Маркова. Григорий встретился глазами с Фро, приподнимая бровь. Невысказанный вопрос был очевиден. «Тот самый Мишель, с теми самыми пистолетами?».

Ефроксия покраснела с досады, но упрямо вздернула вверх подбородок, одаривая собеседника, ею же приглашенного к беседе, надменным взглядом.

Михаил выпрыгнул из коляски поспешно, смущенный глупой выходкой кузины. Граф может подумать, что его сестра не получила достаточного воспитания. Несколько суетливо Михаил Павлович протянул свою руку и пробормотал:

– Вот, собрались на прогулку. Не составите копанию?

Бешкеков пожал протянутую руку охотно и уверил, что весьма рад знакомству, а в обществе своем, к сожалению, должен отказать, потому, как просто не видит, куда бы мог присесть.

– Ну, это пустая проблема. Ежели желаете прокатиться в рощу, я могу сесть на облучок к Ивану.

– Это действительно то, о чем я подумал? – граф коснулся коробки, торчащей из-под мышки Маркова.

Мишель смутился.

– Проклятые девчонки, – так же шепотом ответил он. – Не могу им отказать, веревки из меня вьют.

– Что ж, – Григорий повеселел, – это должно быть забавным. Поедем.

Анета, настороженно наблюдавшая за ходом переговоров, и уверившаяся в их благополучном завершении, подала голос: