Имя орка вспыхнуло в моей голове воспоминанием в ту минуту, когда я оперлась на его ладонь. Гхаргх, так звали этого молодого мужчину, смотрел на меня спокойно и не заинтересованно. Его скорее волновало то, как соплеменники обихаживали их ездовых тварюшек. Наверное, потому он и поторопился свернуть свою приветственную речь:

– Ничего не бойтесь. Вы тут в полной и абсолютной безопасности. И мы позаботимся о ваших нуждах.

Посчитав на этом свою миссию выполненной, орк слегка поклонился мне и помчался к своим соплеменникам широкими шагами-прыжками. Я аж рот от удивления приоткрыла. А пока я приходила в себя и глазела на орка, гнома тоже и след простыл. Ошарашенно оглянувшись на то место, где стоял молчаливый бородач, я увидела только сиротливо покачивающуюся дверцу да примятую траву. Гном исчез.

Я не знала, что и думать: то ли это я своей истерикой их напугала, и они теперь опасаются иметь со мной дело, то ли подобное поведение нормально. И нелюдям, встретившим меня в этом мире, нужно попросту обустроить ночлег для себя и для меня. Покачав головой, я не спеша обошла карету, краем глаза наблюдая за кипучей деятельностью на полянке. Мне предложили погулять и размяться? Так и сделаю! Я не Жанна Д`арк и не Александр Матросов, чтобы грудью бросаться на амбразуру и предлагать свою помощь. Тем более, что я понятия не имею, что нужно для обустройства лагеря. А вот пообщаться с природой наедине мне нужно точно.

Ручей, несмотря на то что этот лес сильно отличался от того, по которому я шла к карете, я нашла быстро. Еще и по пути успела уединиться под тремя пышными и раскидистыми кустиками, чтобы подумать о бренности бытия, и надеясь, что где-то поблизости не болтаются любопытные оборотни, норовящие поглазеть на мою голую попу.

Бережок ручья оказался каменистым и достаточно высоким. Чтобы умыться и ополоснуть руки, мне пришлось вставать на камень на колени. Балахон, в котором я очнулась на алтаре, уже был далеко не белым и медленно, но уверенно превращался в грязную тряпку. Завершив все гигиенические процедуры и сокрушенно отряхивая серый от грязи подол, я с грустью вспомнила спортивный костюм и футболку, в которых находилась у Доминики в палате. Чем он богиням помешал? Оскорбил бы торжественность момента? Зато мне бы сейчас было удобно и тепло. А то в тонком мешочке и без белья бегать по лесу как-то не уютненько. Тем более, что вокруг меня уже действительно был лес. От алтаря к карете меня вели скорее по какому-то рукотворному насаждению: деревья стройненькими рядами, полное отсутствие сушняка и бурелома, ровненькая, как будто триммером подстриженная травка и цветы. А тут…

Я еще раз нервно огляделась вокруг. Сумрачно, жутко и нужно смотреть под ноги, чтобы не перецепиться через не вовремя подвернувшийся под ноги дрючок. Густые кроны деревьев над головой переплелись так, что, наверное, даже в полдень не пропускают солнечный свет. А еще на земле валялись палые листья, сухие сучки и какой-то непонятный мусор. Но травы и цветов не было. Я поежилась. Как-то тут мрачновато. Лучше возвращаться назад.

Как это было ни удивительно, но за время моего недолгого отсутствия на поляне развернулся целый походный городок с главным зданием в виде палатки в центре. Ездовые животные и карета стояли в одной стороне поляны. Напротив палатки, которую я сочла своей, горел большой костер. Несколько костров поменьше горели по периметру, словно обозначая границы лагеря. И от них дразняще пахло едой.

Пробираясь по лагерю, я обратила внимание на одну странность: у каждого народа или расы был свой костер. Но, насколько я видела, предводители делегаций сидели у большого костра. Все. Эльф, орк, гном и оборотень. А человека не было.

Человек обнаружился, когда я подошла к большому костру и села на свободное место. Не успела я устроиться поудобнее, как мне протянули миску с одуряюще ароматной кашей. Рядом, на какую-то дощечку, была поставлена кружка с горячим, пахнущим медом и лесом, питьем. А человек с поклоном развернулся и удалился к своему костру.

В полном онемении я смотрела в след уходящей фигуре, позабыв даже про то, что кашу за те несколько минут, что я отсутствовала, сварить попросту невозможно.

Поели мы в полном и абсолютном молчании. Были слышны приглушенные разговоры от других костров, треск дров в огне и стук ложек о посуду, но никто не проронил и слова. До тех пор, пока я не поймала переглядывания гнома и орка. Настроение опять провалилось куда-то ниже местной канализации. И моя душа не выдержала:

– Ну что, господа? Так и будем молчать? Или вы прикидываете, как бы половчее обвести меня вокруг пальца?

Я смотрела на гнома и орка. Но ответил мне Хорас:

– Вовсе нет. Мы не можем решить, как правильнее поступить: дать шанс эльфам? Или самим все рассказать?

Я невольно покосилась на остроухого. Эльф сидел прямо, словно линейку проглотил. По лицу бродили тени от горящего костра, окрашивая его волосы в какой-то грязно-ржавый оттенок. Глаза сверкали от сдерживаемой ярости. И смотрел он на меня таким убийственный взглядом, что я отказалась от мысли попить чайку. А то ведь под таким взглядом носом пойдет, ей-богу!

Не нужно было быть пророком или оракулом, чтобы понять: правды от остроухого ждать не приходится. Я вздохнула и посмотрела на остальных:

– Наверное, рассказывайте вы.

На поляне, кажется, даже ветерок притих. Орк и гном еще раз быстро взглянули друг на друга, и заговорил Баргрун:

– Не буду делать вид, что я не слышал, что вам говорил Мириэнлиниэль, когда мы были в дороге. Слышал. Все слышали. И отчасти он прав. Эльфы не доглядели, упустили ситуацию. – Я изумленно уставилась на рыжебородого. А гном нервно дернул себя за упомянутую бороду: – Вот только Мириэнлиниэль позабыл сообщить вам о том, что эту ситуацию он сам и создал. По его вине предыдущая Призванная погибла.