Камеры действительно показывали царившую внизу разруху и запустение. Корпус здания аэровокзала был явно заброшен и сиял выбитыми окнами. По земле ветер разносил мелкий мусор и играл кипой каких-то листов, то сбивая их в кучу, то разнося в разные стороны. Только посадочная площадка имела ухоженный вид, правда сигнальные огоньки приёма, внизу, тоже работали через один.

– А вот и наш швед, – указал пальцем в перчатке Ковригин на край монитора.

В трёхстах метрах от посадочной площадки замер старенький планетарный вездеход, а рядом с ним, облокотившись на капот машины, стоял какой-то человек – краснолицый, почти лысый в засаленном тёмно-зелёном комбезе.

– Ничего, мордатый, – пошутил сержант, расстёгивая ремни, удерживающие его на кресле. – Видно кормят здесь неплохо.

Шаттл, вибрируя, спустился на ровную площадку, поймав креплениями стыковочные ключи.

– Ну что ж, нам пора, – сказал я, берясь за ручку своего дипломата.

* * *

– Зря вы пилота раньше времени отпустили Константин Игоревич, – сказал Заречный, провожая взглядом исчезнувший в облаках шаттл. – Надо было дождаться, когда местные возьмут нас под охрану.

– Не ворчи, поручик. Ты же сам сказал, спутник угроз не увидел. Всё нормально, нас встречают. Вон видишь, как нам рукой машут? – успокоил я гвардейца, спускаясь по ступеням приёмного терминала.

Ковригин, перепрыгнув через турникет, легко обогнал меня, пристроившись впереди, а Заречный всё ещё что-то ворча, семенил за моей спиной. Стоял прекрасный солнечный день, и я бы даже подумал, что нахожусь на Земле, если бы не лёгкий сиреневый оттенок местного неба. Тёплый ветерок перебирал мои волосы, и настроение было отличное.

Так всегда бывает, расслабишься и на тебе. Раньше всегда об этом помнил, а теперь стал забывать. Я даже не сразу сообразил, что произошло, просто где-то на грани сознания почувствовал изменившуюся вокруг меня обстановку. Всего на секунду тревога охватила всё моё естество, и в то же мгновение я почуял опасность. Как будто снова вернулся на военную службу.

Что-то мокрое брызнуло мне в лицо, от чего я зажмурил свои глаза. Открыв их, увидел падающего на землю сержанта. Его матово-белый защитный доспех был пробит чем-то в нескольких местах, а шлем залитый кровью больше напоминал жуткую маску.

Вокруг что-то грохотало, и этот звук больно ударял по барабанным перепонкам. Заречный заслонил меня собой и сделал очередь из импульсной винтовки в сторону бегущих к нам людей. Пара странно одетых мужчин рухнула на землю, подняв в воздух облачко пыли. Энергозаряды прожгли в их телах аккуратные отверстия размером с имперский двугривенный, но место упавших, тут же занял ещё десяток противников. Поручик снова стрелял, бегущие падали, но тщетно. В ответ гвардейцу раздался громкий треск и грудная пластина его «кирасы» покрылась многочисленными трещинами. Уронив винтовку под ноги, Заречный рухнул на колени в двух шагах от меня, а я некстати удивился хрупкости брони своей охраны. Первый добежавший до него противник разрядил оружие в защитный шлем, начисто снеся его вместе с головой. Почти сразу меня окружили какие-то люди.

Только сейчас смог рассмотреть их как следует. Я словно попал в XX век. Куртки, плащи, рубашки, вязаные свитера, водолазки, шерстяные штаны и ботинки на шнуровке – я был готов поклясться, что всё это было самодельное, а не фабричного машинного производства. Но больше всего меня удивили пуговицы и шнурки. Да, да пуговицы и шнурки, ведь их уже давным-давно не использовали в изготовлении одежды и обуви. Обросшие, плохо бритые мужчины со смешным антикварным оружием в руках (я просто не мог поверить, что именно из него они убили моих ребят), обступили меня.

Толпа расступилась, и ко мне подошёл здоровенный детина с рябым лицом. Длинный волосы были собраны в конский хвост на затылке, а виски эпатажно выбриты, впрочем, наверное, среди местных «аборигенов» это было нормой.

Карие глаза главаря с насмешкой наблюдали за мной. Этот взгляд неожиданно вызвал волну злости поднявшуюся изнутри. Да как они вообще посмели напасть на представителя Империи, да ещё и перебить мою охрану?! Собравшись, я принял властный вид, хотя сделать это было нелегко, ведь в спину мне упирались стволы автоматов и винтовок.

– Я статский советник Корсаков Константин Игоревич. Нахожусь здесь по поручению Имперского адмиралтейства. Кто вы такие и как посмели напасть на меня?!

Ответом мне был взрыв хохота – истеричного, безумного и … бесстрашного. Они совсем не опасались последствий совершённого ими злодеяния. Как это вообще могло быть?

Рябой, так назвал я главаря, сделал знак глазами толстяку в грязной футболке и тот, взведя курок допотопного массивного револьвера, направил оружие мне в голову.

Всё же я был гвардеец, на пенсии, но гвардеец. Толстяк даже не понял что произошло, а револьвер оказался в моих руках. Громкий выстрел заставил толпу вокруг меня вздрогнуть, а жирдяй покачнувшись рухнул на спину демонстрируя всем дырку вместо правого глаза.

Да, они не ожидали этого – меня били со знанием дела, но так чтобы не убить. Это я понял сразу.

Кровь из рассечённой брови заливала мне глаза и я начал постепенно сползать в то состояние когда ты ещё не потерял сознание, но тебе уже всё равно, что с тобой происходит.

– Ну, всё, хватит! Довольно с него, – услышал я хриплый голос над собой.

Меня подхватил под руки и надели на голову грязный чёрный мешок. Господи куда я попал? На дворе вторая половина XXIII века, а меня кутают в материю, чтобы что-то скрыть.