– Нам скинули всех, – желчно бурчала бывшая Тернова, – Видишь кого-нибудь из преподавателей? Не видишь. А знаешь, почему?

– Преподавательский состав надеется, что первым делом москвичи сцепятся с нами, что и происходит, – кивнул я, – Вполне разумно, учитывая, какие там нравы.

В московской академии очень любили сталкивать студентов лбами в потешных, а иногда и серьезных ссорах, дополнительно мотивируя их на развитие, а себя любимых попросту развлекая. Родители, преподаватели, зрители со стороны, все участвовали в этой сложной и далеко не приятной для участников игре. Довольно глупое занятие, так как обиды мало кто забывал, что бы они там другого не утверждали.

– Что будем делать?

– Будем гулять и наблюдать, – решил я, – Всех бузотеров вызываем на тренировочную дуэль, а потом бьем, но в меру, без унижений. А потом пошлем открытое письмо с выражением сожалений о качестве воспитания родителям побитого.

– А не круто ли? – засомневалась жена, тряхнув своими длинными черными косами.

– Ты сомневаешься в том, что московские изгои не начнут нам с тобой гадить при первой же возможности? – весело хмыкнул я, останавливаясь и кладя девушке ладони на талию, – После того, как граф Огарев прикатил из Аргентины, удачно толкнув там партию «Увальней» за несусветные деньги, мы с тобой стали врагами для любого паразита, желающего заработать на перепродаже!

Что да, то да. Умный граф, решивший, что оборонит свои земли и по старинке, просто-напросто перевел полученные от государства силовые доспехи в солидный денежный куш. А затем, как водится у таких личностей, и похвастался подобным. Меня от такого пассажа переклинило почти на месяц, но результатом стала новая линейка доспехов – более мощных, с более плавным ходом и нагрузкой побольше. Казалось бы, все счастливы? А вот фиг! К этим доспехам мы вместе с русскими волшебниками разработали диагностический ремонтный стенд, без которого определить неисправность, или там, разобрать броню, было практически невозможно. Император почти сразу распорядился перевести всё производство на новую модель, а мне поручил разработать товар на экспорт – пожиже и попроще. Что сделать было раз плюнуть.

Многочисленные любители халявы в столице были вынуждены втянуть в себя как уже распущенные слюни, так и воздух. А графу Огареву выписали умопомрачительных люлей.

Причем, что совсем уж иронично, девяносто процентов моих производств вне княжества сейчас было забито госзаказами, а обе фабрики батюшки-царя Петра Третьего (третья тоже строилась) трудились, массово выпуская экспортные модели. В казну рекой текли деньги, подпуская ручеек только в наш с Азовым карман, что невероятно бесило всех, стоящих на берегу. Впрочем, за рубежом тоже бесились. Одна только Германия, жадно давящаяся бывшей Польшей и бурчащая на соседскую Франкию, исправно платила за каждую партию доспехов, вполне довольная происходящим. Или делала вид. То, что Петр Третий не снял стружку с немцев при дележке Польши было менее вероятно, чем отсутствие мерзких ветров в Питере.

– Смотрю, ты нашла мужа себе под стать, Злючка! – девичий стервозный голосок, раздавшийся у меня за спиной, заставил обернуться.

И… я увидел москвичку. Сферическую. Даже в вакууме.

Иначе и не скажешь. На дорожке, где мы только что шли, стояла молодая девушка, обладательница фигуры модели «песочные часы», а также двух сильно обнаженных сисек уверенного четвертого размера. Все остальное, впрочем, было прикрыто чем-то, что в прошлом могло называться женской формой нашей академии. Перешита она была наглухо, превратившись в нечто обтягивающее, укороченное и украшенное кружевами. По бокам от этой дивы, точнее, за её спиной, стояли еще две штуки, победнее на бампер и не так ушитые.

Лица всех троих представляли из себя шедевр косметологического искусства, буквально умоляющий меня долбануть троицу ледяной водой. Не то чтобы ужасно, но флэшбеки с прошлой жизни промелькнули тут же. Особенно при виде пузатых, совершенно несерьезных на вид гримуарчиков на боках этих чудовищ.

– Злючка? – переспросил я через плечо жену, вставшую рядом.

– Позволь… тебе представить Елену Ланскую, Анастасию Суворову и Наталью Каменских, – окаменев лицом, проговорила Кристина, – Они мои бывшие однокурсницы. Боярышни.

– А еще мы подруги! – сделала шаг вперед эта самая Ланская, – И да, очень давние…

Ну да, сейчас она меня зачирикает насмерть. Щаззз…

– Изобьем их первыми? – деловито спросил я супругу, прерывая эту курицу, – Выглядят полными слабачками, а шума поднимут столько, что, можно сказать, полдела будет сделано…

Дурында с сиськами засипела, подавившись воздухом, а лицо Кристины показало, что моё предложение ей ну просто очень нравится. Прямо как то, когда мы на неделю сбежали вдвоем на Гарамон и отдохнули от всех так, что вспоминаем уже полгода, планируя повторить. Впрочем, суду все понятно, эти клуши явно доставали одну мрачную девочку-отличницу, пока она училась в Москве.

– Боярышня Ланская, – тем временем обратился я к верховной чучундре, – Я, Истинный князь Дайхард, не принимаю и не уважаю людей, которые первой же фразой, обращаясь ко мне, изрекают ложь. Поэтому больше так не делайте. Никогда. Я не имею в виду, что наставляю вас не врать, это сугубо ваше личное дело, но воздержитесь от обращения ко мне или членам моей семьи. Иначе, я спрошу с вас за эту, первую, ложь. В дуэли между ревнителями. Даю слово.

Всё, готово. Троица в шоке. Дурочки, считающие себя светскими львицами, способны на гигантское количество пакостей, если умеют вести свои линии, не переходя определенные границы. Но, будучи из них даже не вытолкнутыми, а выброшенными на мороз из социального взаимодействия, превращаются в совершенно беспомощных созданий. В таких случаях курицы обычно бегут к покровителю, а выходит так, что я знаю, кто им может стать. И это очень хорошо. Молотов, облепленный навязчивым вниманием московских пташек, будет страдать.