– А тебе нужно прекращать считать себя самым умным и проницательным, – парирую я, и Дима усмехается, поворачиваясь ко мне лицом.

– Чтобы считать твои мысли, не нужно быть самым умным, Каролина. Достаточно просто иметь пару работающих извилин.

Какой же он заносчивый козел! И это помимо всего остального, кем он является.

Игнорирую его очередную колкую фразу и вновь кидаю взгляд на пятна крови. Дима делает то же и стремительно мрачнеет настолько, что незримая, но ощутимая тьма сгущается вокруг его фигуры. Кажется, даже утренний солнечный свет, освещающий комнату, теряет несколько тонов яркости.

– Обычно девушкам пускают кровь в брачную ночь, но у нас с тобой и в этом плане получилось не как у нормальных людей, – сказано ровно, даже жестко. Без тени иронии. Хотя даже если бы Дима и улыбался, мне было бы вообще не до смеха, пока его ледяной острый взгляд полосует мои ноги, бедра, живот и обнаженную грудь.

Единственным моим желанием является накрыть себя одеялом, спрятаться от его изучающего прицела, но я не делаю этого. Отдаю все моральные силы, чтобы не шелохнуться, лишив его возможности еще раз надо мной посмеяться.

Между нами не может быть никакого смущения. Мне нечего от него скрывать. Он знает каждую мою черточку, родинку и шероховатость. Своим голым телом я не удивлю его, не погружу в смятение. Его вообще ничто не способно смутить. И это тоже бесит.

Однако все мое раздражение тут же закрашивается страхом, когда я замечаю на внутренней стороне бедра следы засохшей спермы.

Что за…

– Ты кончил в меня! – неосознанно повысив голос, сообщаю скорее самой себе. Дима же всем своим невозмутимым видом показывает, что данный факт для него не новость. – Какого черта ты кончил в меня?! – пялясь на белесые следы, впадаю в ужас.

Дети не входят в мои планы на ближайшие несколько лет. И он прекрасно знал об этом, да только в очередной раз показал, что на самом деле ему плевать на мои желания.

– Отменяй истерику, – завязывая галстук, скучающе выдает Титов, чем, естественно, раздражает меня еще больше.

– Я не хочу от тебя детей! – черт пойми зачем заявляю я. Это все эмоции. И страх. Я помру от горя, если столь быстро забеременею от этого монстра.

– Представь себе, я тоже.

– Тогда почему не вышел из меня вовремя? Разве это так сложно?

– Учитывая, что ты скакала на мне как опытная наездница, не так уж просто, хочу тебе сказать, – с едва заметной ухмылкой напоминает о моем вчерашнем поведении. Урод. Так и хочется вскочить и повторно попытаться замочить его. Пусть даже голыми руками.

– Ты не похож на немощного, чтобы не суметь сделать все как надо, – цежу сквозь зубы, с титаническим трудом сохраняя с Димой прочный зрительный контакт.

– Разумеется. И я сделал так, как надо было мне. Я захотел кончить в тебя и кончил. Выпьешь таблетку, и проблема исчезнет, – произносит он таким бездушным тоном, словно говорит об удалении лишнего слова в документе, а не о моем физическом здоровье.

Шикарно. И в целом не удивительно. Чего еще можно было ожидать от этого лживого, циничного и эгоистичного мужчины? Сама виновата, что вчера так смачно налажала и потеряла связь с реальностью. Понимаю. Да только легче от этого не становится. Нутро заволакивает инеем, к глазам подступают слезы, душа стонет. И все потому, что, сколько бы я ни пыталась убедить себя в том, что испытываю к Титову исключительно ненависть, это мерзкая ложь. И минувшая ночь – прекрасное тому подтверждение.

– Что это?

Резкий тон его голоса вынуждает меня вздрогнуть и сфокусировать непонимающий взгляд на Димином лице. Прищурившись, он пристально смотрит на меня, черты лица напрягаются до предела. Неужели я опять начала лить слезы у него на глазах и не заметила этого? Шустро касаюсь своих щек. Сухие. Слава богу. Не хватало только вновь расклеиться перед ним.

Но тогда какого лешего он сверлит меня неотрывно, а затем уверенными шагами сокращает расстояние между нами, и хватает за подбородок?

– Пальцы от меня свои убери, – шиплю я и совершаю попытку оторвать от себя его руку, но добиваюсь лишь того, что Титов сильнее сдавливает мой подбородок, вынуждая запрокинуть голову.

– Я спрашиваю: что это такое? – повторяет он еще более хлестко, впиваясь взглядом в мою левую щеку.

Несколько секунд уходит на то, чтобы сообразить, в чем заключается его вопрос. Синяк. Пожелтевший, но все еще заметный без слоя косметики, которую я впопыхах вчера смывала, стоя под горячим душем.

– Ты язык проглотила? – давит он, поворачивая мою голову так, чтобы лучше видеть остатки последствия удара моего любимейшего брата. – Что это за синяк?

– Шла, споткнулась, упала, гипс, – язвительно выплевываю я, любуясь, как мой сарказм повышает негодование мужа.