Когда Микель закончил трапезу, он обнял жену и отправился трудиться на лесопилку.

Мария обратила внимание, что муж её сложил столовые приборы определённым образом.

«Нельзя столовые приборы класть крест-накрест – это к несчастью!» – отметила про себя она.

Было нечто, что беспокоило Марию последние несколько дней, и это рождало в ней непредсказуемые приступы тревоги, наводило на плохие мысли, заставляло подмечать плохие приметы. Микель стал часто задерживаться на работе, объясняя это тем, что много заданий. С севера прибывает большой поток беженцев и необходимо строить им жилища, пока не наступила зима. Иногда, он участвовал в доставке материалов к лагерю беженцев, находившемуся на самом краю леса. Это занимало иногда несколько суток.

Умом Мария понимала его занятость, но сердце подсказывало – что-то не так. Микель всё ещё был холоден к ней. Несколько месяцев совместной жизни не растопили его сердце. Отношение Микеля к Марии зависело, кажется, от его настроения. Очень часто Микель был серьёзен и отрешён. Будучи в плохом настроении он мог подолгу не разговаривать с ней и не глядеть на неё. Но бывали и хорошие, счастливые дни, когда Микель вспоминал, что у него есть жена. В такой день он обращался с Марией очень хорошо. Он одаривал её лаской и заботой. Марию его перемены настроения сбивали с толку.

«Ну, ничего, – думала Мария и с любовью гладила живот, – скоро у нас появится малыш. Это будет мальчик, я уверена. Тогда ты полюбишь меня так же, как я тебя. Мой любимый Микель.»

Микель ничего не знал про беременность Марии. Она понимала, что в скором времени нужно сообщить ему. Желательно сегодня, когда он вернётся с работы. А потом и всем родственникам. Мать Микеля, Герда, давно ждала внуков. Микель был средним её сыном. За год до свадьбы Микеля, её старший сын женился. Но детей у него ещё не появилось.

«Как же все обрадуются, когда узнают о тебе, малыш. Лишь бы война не затронула нашу семью», – Мария с грустью посмотрела в окно. Серые тучи заслонили собой солнце. На улице стало мрачно и неуютно. Лесная чаща неподалёку превратилась в одно грязное, серое пятно.

***

Мария готовилась ко сну, но тревога мучила её. Микель ещё не вернулся домой, и это сводило девушку с ума. Она решила почитать стихи Брамса, их местного поэта, переключить свои мысли на что-то другое. Но почерк поэта был настолько непонятным, что у Марии заболела голова от бесконечных попыток разобрать его.

Часы в гостиной пробили двенадцать, Мария вздрогнула и вжалась в кресло. Она отложила рукопись в сторону и попробовала вглядеться в темноту улицы за окном. Там была настоящая буря. Ветер своими массивными волнами трепал деревья, нещадно срывая с них остатки листвы, а потоки холодного воздуха стучались в дверь и окна.

Мария не могла заставить себя покинуть мягкое тёплое кресло. Она всё смотрела в это проклятое окно. Вслушивалась в каждый шорох, надеясь, что это Микель уже на пороге и вот-вот откроет дверь, войдёт в их дом, и всё будет снова в порядке. Мария даже не могла войти в спальню, чтобы хотя бы попытаться уснуть, постель казалась ей безумно неуютной и чужой без него. Всё в доме было без него чужим. Мерзкое предчувствие неотвратимой беды леденило её сердце. Как будто её сбывшаяся мечта вот-вот разобьётся вдребезги.

«С ним что-то случилось», – думала Мария и гладила от волнения свои плечи. Тревога всё больше окутывала её своим мрачным покрывалом.

И вот часы пробили три. Мария не выдержала больше тяготы томительного ожидания. Она сорвалась с кресла, словно напуганная птица, и бросилась в прихожую. Там она наспех надела пальто. Тратить время на обувь она не стала и выскочила на улицу в домашних тапках.

Ветер встретил Марию сухим морозным воздухом, радостно трепля её тёмные длинные волосы. Мария глянула на дорогу в надежде увидеть на ней Микеля, но дорога была пуста. Несколько секунд она стояла потерянная, не понимая, где искать ей своего мужа.

«Где же ты, Микель?»– подумала Мария и в эту же секунду решила отправиться на его поиски.

Первым делом Мария прибежала на лесопилку. Небольшой деревянный ангар был погружен во тьму, а на его двери висел замок. Она быстро обошла его со всех сторон, позаглядывала в окна – ни души.

Мария несколько раз выкрикнула имя мужа, но ей ответил лишь тоскливый вой ветра.

«Может он у Герды? – рассуждала Мария. – Но дом Сарториусов далеко, я не дойду, – она положила руку на живот. – Нет, я не буду подвергать тебя опасности, мой бедный ребёнок».

Немного успокоившись и приведя своё дыхание в норму, она направилась к своему отцу, Дереку Нобилису. Его усадьба находилась в пятнадцати минутах ходьбы от лесопилки. Днём в ясную тёплую погоду Мария преодолела бы это расстояние без особого труда, но сейчас буря и ночная мгла отягощали её путь.

Усадьбу Нобилис окружала непроглядная темнота. Чёрные окна двухэтажного деревянного дома являли таинственную безысходность. Прямо перед дверью родного дома решительность вдруг покинула Марию, и она около минуты стояла совсем неподвижно, слушая ветер и скрипы старого особняка. Марии было стыдно обращаться к отцу за помощью, так как она была теперь частью семьи Микеля. Поборов свою неуверенность, девушка постучала, и через некоторое время дверь ей открыла сонная горничная.