Оба морянина выглядели мрачными, но никак уж не смущенными.

– Кому-то придется внести плату, – заявил Гастингс. – Наверху нет соответствующих приспособлений, чтобы…

– Вот вы и подбираете трупы, – перебил Киль. – А их семьи платят вам за беспокойство. Так что кое-кто изрядно греет на этом руки.

– Никто не обязан стараться задаром, – возразил Гастингс.

Киль одним глазом взглянул на Бретта – и снова на морян.

– А когда вы спасаете живого рыбака, вы находите способ использовать и его – с пристальным контролем над его издержками, само собой.

– Мне ничего не надо! – заявила Скади, гневно полыхнув взглядом и на Киля, и на Бретта.

– Я уважаю такой подход, Скади, – отозвался Киль. – И вас я не имел в виду. Но эти ваши собратья-моряне имеют другую точку зрения. У Бретта нет ни рыболовных снастей, ни сети, ни сонара, ни даже разбитой лодки. Чем он заплатит за свою жизнь? Десять лет будет лук резать на морянской кухне?

– Право же, господин судья, – вмешался Гастингс, – я не понимаю вашего нежелания подходить к вещам проще.

– Меня заманили сюда под ложным предлогом, – ответил Киль. – Меня не выпускали из-под присмотра здешних… э-э… хозяев на время, достаточное хотя бы для плевка. – Он указал на иллюминатор перед ними. – Взгляните сюда! – его указательный палец двинулся по направлению к нижней палубе. – Эти тела разорваны, обожжены, разрезаны на куски. На Гуэмес было совершено нападение! И я полагаю, реконструкция покажет, что нападение было совершено снизу посредством твердотелой субмарины.

Впервые Гастингс выглядел так, словно вот-вот утратит самоконтроль. Глаза его сощурились, темные брови сошлись к переносице, нижняя челюсть напряглась.

– Послушайте! – прошипел он сквозь зубы. – Я делаю только то, что от меня требуют морянские законы. Насколько я могу судить…

– Уж извините, – перебил его Киль, – судить – это моя работа, и в ней я поднаторел. По мне, вы оба – пара кровососов. Я не люблю кровососов. Будьте любезны убраться.

– Поскольку вы являетесь тем, кем являетесь, – выдавил Гастингс, – я пока что вынужден с этим смириться. Что же касается этого парня…

– То у него есть я, чтобы отстаивать его интересы, – отпарировал Киль. – Здесь для ваших услуг не место и не время.

Лонфинн отступил на шаг, преспокойно загородив выход с наблюдательной платформы.

– Молодой человек должен сам отвечать за себя, – настаивал Гастингс.

– Судья сказал вам удалиться, – ответил Бретт.

– Прошу вас, – произнесла Скади, стиснув пальцы Бретта, – я сама буду нести за них ответственность. Посол Алэ сама прислала меня, чтобы привести их сюда. Ваше присутствие нежелательно.

Гастингс так посмотрел на нее, словно хотел сказать: «Большая честь для такой маленькой девчонки», но был принужден смолчать. Его указательный палец ткнул было в коробку под мышкой у Лонфинна, но тут же опустился.

– Очень хорошо, – заявил он. – Мы старались обойтись без срочных записей, но ситуация осложнилась. – Он бросил быстрый взгляд на нижнюю палубу. – Тем не менее я готов сопроводить вас в апартаменты Райана Ванга. Возможно, привести вас сюда было ошибочным решением.

– Я согласен удалиться, – отозвался Киль. – Я видел уже достаточно. – Тон его вновь был вежливым и дипломатичным.

Бретт слышал, как двусмысленно прозвучали слова Киля, и подумал: «У этого старого паука есть в запасе еще не одна сеть».

Даже и в просторном жилище Ванга Бретта не оставляла эта мысль. Он верно поступил, последовав примеру Верховного Судьи. Даже Скади была на его стороне. Почти все время, пока они шли к жилищу ее покойного отца, рука ее оставалась в руке Бретта, несмотря на неодобрительные взгляды Гастингса и Лонфинна. Ее рука создавала ощущение близости, и Бретт наслаждался им.

– Благодарю вас джентльмены, – объявил Киль, едва оказавшись в плюшевой комнате с цветными подушками. – Я уверен, что мы сможем связаться с вами, когда вы понадобитесь.

– Мы свяжемся с вами, – заявил Гастингс перед тем, как закрыть за собой люк.

Киль подошел к люку и нажал на переключатель, но ничего не произошло. Люк оставался открытым. Киль посмотрел на Скади.

– Эти двое работали на моего отца, – сказала она. – Мне они не нравятся.

Она высвободила руку из руки Бретта, подошла к темно-красной подушке и уселась на нее, уткнув подбородок в колени и обхватив ноги руками. Когда она изгибалась, желто-зеленые полоски на ее костюме изгибались вместе с нею.