В седьмое общежитие, несмотря на то, что Митя говорил, что у них всё очень строго и пройти практически невозможно, Кира прошла спокойно, улыбнувшись и поздоровавшись с вахтёршей. Решила, что, видимо, это какая-то её персональная «суперспособность».

Ну не Грима же всегда подозревать во всех «чудесах» или «грехах»?!

Митя открыл после первого же стука и воззрился на неё с радостной улыбкой до ушей.

— Привет, — поздоровалась Кира с парнем, подозрительно его оглядывая.

Судя по шкворчанию в углу и запахам в комнате, тот что-то готовил. По всей видимости, аппетит у Мити, который и так не был обладателем пресса, не отбился.

— Ты пришла! Я знал, что ты придёшь! Ты будешь есть? Я как раз готовлю, — сказал Митя.

— Я не голодна, — покосившись на сковородку, в которой было не так уж и много еды, ответила Кира. Есть ей действительно не хотелось, да и только подумалось о том, что Митя будет заглядывать ей в рот и считать сколько его продуктов она съела. Бр-р… Нет уж.

— Ну ладно тогда, — Митя вернулся к выделенному под кухню углу.

— Как сессия? — осторожно спросила Кира, замерев на пороге и чувствуя себя донельзя глупо. — Ты получил допуск?

— Нет, преподы все — козлы, не ставят зачёты! — Митя возмущённо ударил по сковороде ложкой, которой мешал рожки с курицей.

— А ты подходил? Просил? Учил? — спросила Кира, поморщившись.

— Конечно! У нас просто специальность очень сложная, — продолжил бухтеть Митя, выкладывая на тарелку свой поздний завтрак или ранний обед, а затем сел за стол.

— Правильно ли я тебя поняла, что в твоей группе никто не получил допуск к сессии? — хмыкнула Кира, воспользовавшись формулой «конструктивного диалога», методике которого их обучили в клубе психологии.

— Нет, большинство получило, — уткнувшись в тарелку, пробубнил Митя, накинувшийся на еду. — Но просто преподу я не понравился. Подумаешь, пару лекций прогулял.

— Значит, всё-таки есть конкретная причина: ты прогулял лекции, — подытожила Кира.

— Ну… Да… Но…

— Ты опять так делаешь, Митя, — грустно сказала Кира. — У тебя все вокруг виноваты, но только не ты.

— Извини, я постараюсь исправиться. Я же хочу. Я рад, что ты пришла ко мне.

— Перепиши те лекции, которые пропустил, покажи преподавателю, попроси без претензий и истерик допустить тебя к зачёту, — перечислила пути решения она. — Я вообще не понимаю, что ты тут в общаге делаешь, если у тебя проблемы с учёбой. Торчать должен возле кафедры, чтобы тебе поставили зачёты, и предмет учить. А ты тут глупостями страдаешь.

Митя состроил оскорблённое лицо.

— Ты важнее!

— Я? — чуть не задохнулась от возмущения Кира. — Не приплетай меня! Ах, я такой бедный-несчастный! Давайте я из-за девчонки похерю свою жизнь и будущее и буду страдать, так, что ли? — она бросила на Митю гневный взгляд. — Чтобы без допуска к сессии даже не думал ко мне приходить и тем более писать разный бред. Учись лучше, чем кропать свои вирши.

— Но у меня ведь есть шанс, ты же теперь будешь со мной? — оживился Митя. — Я всё сделаю, как скажешь.

— Получи допуск, — устало выдохнула Кира. Разговор очень сильно морально её напрягал, отчего-то было тяжело даже дышать одним воздухом. — Я домой. Я сегодня сдала экзамен.

— Что получила? — поинтересовался Митя.

— Отлично.

На лице Мити вновь появилось завистливое выражение, но, к счастью, он хотя бы смолчал.

— Погуляем вечером?

— Если получишь допуск к сессии, — через силу ответила Кира и выскочила прочь из комнаты.

— Ты снова будешь с ним? — с толикой удивления спросил Грим, когда она вышла и судорожно вдохнула свежий воздух улицы.

— Я не хочу быть причиной поломанной жизни, — хмуро ответила Кира, внутренне содрогаясь. — Или чьей-то смерти.

— Как у вас всё сложно, — хмыкнул Грим.

Кира задумчиво поставила последнюю точку многоточия, а затем переписала стихотворение в блокнот-чистовик.

— Между прочим, дождь идёт из-за тебя, — ворчливо заметил Грим. — Ты впустую тратишь ману и влияешь на погоду. Над вашим Комплексом зависла туча. Непрерывный дождь уже седьмой день.

— Я не специально, — криво усмехнулась Кира. — Я вообще пока не понимаю, как мана копится и расходуется. А этот дождь, похоже, скрывает мои внутренние слёзы, — она вздохнула и перечитала стихотворение. Грусть всегда изливалась из неё стихами и, видимо, дождём. — Я хочу, чтобы всё изменилось. Чтобы он отстал от меня раз и навсегда… Он получил свой допуск, и теперь мы снова гуляем. Потому что я обещала, а я держу свои обещания. Но как же мне тяжело. Это словно пытка. Слушать его, чувствовать его руки, которые держат мои пальцы. Быть с ним рядом.