— Ну вот, — подняв руки улыбаюсь. — Узнаю наставника. Сенсей, а ты всё ещё хорош. Вон как двигаешься.

— Засранец, — глядя на меня как на жертву кривится Хирузен. — Ненавижу тебя. Даже умереть по человечески не даёт. Моё время…

— Тебе рано, — садясь и наливая выпивку киваю. — Присаживайся, выпьем. Вот так, уже лучше. Ну что, будем исправлять ошибки?

— Как?

— Просто, для начала поговори с Цунаде.

— Она меня слушать не будет.

— Будет. Сам посмотри. Ты не в тюрьме. Ты жив. Это многое значит.

— Мне надо отдохнуть…

— А вот хрен тебе обезьяна старая. Завтра же пойдёшь в резиденцию и всё ей объяснишь.

— Не пойду. Она меня ненавидит.

— Трусишь? Учитель, не надо. О, я пойду с тобой и буду держать тебя за руку.

— Лучше я сам, — вздыхает Хирузен. — Как думаешь? Простит?

— Думаю что да. Тем более у тебя были причины. Надо было просто мне сказать, сразу. Но опять же, судить не буду. Пей…

Помогает. Хирузен расправляет плечи. После второй старика пробивает на откровения. Вываливает всё и о том как сам себя в ловушку загнал тоже.

Предлагаю ему не сидеть обрастая плесенью, а взяться за дело. Идти в академию и делиться опытом с подрастающим поколением. С трудом, но соглашается. Обещает что пойдёт.

На второй бутылке, начинаем вспоминать прошлое, благо есть чего вспомнить. В итоге увожу поддатого Хирузена в дом, усаживаю на кровать и пожелав доброй ночи обнимаю. Да, здесь так не принято. Но… Да, он меня по сути предал. Но нас многое связывает. Поэтому можно и закрыть глаза. Да и Хирузен на самом деле ещё пригодится. Он хоть и стар, но силён. И умный. Надеюсь больше он так не вляпается. Ну, а если вляпается… Да простят меня местные Ками, одним старым дураком в Конохе станет меньше. Так, надо потихоньку выдвигаться. Этих Узумаки, которые в Траве, надо притащить сюда как можно скорее. Пока меня кто-нибудь не опередил.

Иду домой, думаю о вечном, о своём симбионтовском. На подходе замечаю у ворот копошение. Прячусь в кусты, крадусь ближе… Рассмотрев кто там трётся вздыхаю и ломаю ветку. Нежданная гостья подпрыгивает, бросает все свои безусловно важные дела и воровато оглядываясь уходит.

Немного подождав возвращаюсь на дорогу. Смотрю и от увиденного качаю головой. У ворот, точнее у калитки, в метре от барьера в землю вбит шест. На нём лист бумаги, приколот сенбоном. На листе надпись, большая, красными чернилами.

— Козлина, — вздохнув зачитываю. — Ну, Като.

Да куда ей, молоденькая совсем ещё. Да, красивая, как куколка. Да хорошая. Но дело в том, что мне она не нужна. Ни она, ни другая и это несмотря на то что организм женской ласки требует. И на то что желающих навалом.

Да кто я им, таланианец что ли? Это осьминоги женятся постоянно, а потом меряются друг перед другом у кого гарем больше, а у кого из жён глаза красивее. Нет, я не такой. А кокой? Если бы я только знал. Но не пахотливый, помешанный на науке и женщинах таланианец. Точно нет, хоть и жил в одном несколько месяцев. Хватило, спасибо. Триста жён, восемьсот детей, миллионы икринок. Нет! Хотя Шизуне жалко, расстроил я её. И я бы, может быть, с радостью. Будь по моложе лет на двадцать. Но нет. Семья у меня и так есть. Наруто мне за глаза. С Цунаде ничего не получится, а жаль. Другие меня не интересуют. Что странно, но объяснимо. Люблю-то я одну. И, видимо, чтобы не случилось, продолжу любить. Эх… Странные вы существа, люди. А я, как кажется, ещё страннее…

****

Где-то у границы. Привал. Сидя у костра пытаюсь осмыслить происходящее. Три дня пути. Бегом, как скаковая лошадь. Остановки в каждом населённом пункте, разговоры с информаторами, есть у меня такие. Информации не то чтобы много. Но то что есть не особо радует. Красноволосая девушка, в Траве, живёт на правах рабыни. У неё есть совсем маленькая дочка. Точный возраст неизвестен. Ни той, ни другой. Большего информаторы не знают. Только то, что с девушкой плохо обходятся. Поэтому боюсь не успеть. Или…

Глупость всё это. Не правильно поступаю. Ушёл, бросил Наруто. На время, но тем не менее. Теперь вот, с неясными целями… Стыдно признаться, но я просто скучаю. И меленький человечек далеко, и Коноха. И, вот хоть тресни, Цунаде. И её слова, на прощанье. Не кричала, не обзывалась, даже не ворчала. Просто смотрела в глаза и грустно улыбаясь просила быть осторожнее, обязательно вернуться и не пораниться.

Что-то в ней определённо изменилось. Что-то… Неужели моя кратковременная смерть всё же поставила её мозги на место? Или работать заставила? Так, не о том думаю. Как я буду их забирать? В свитки запечатаю. Но это крайняя мера. Для начала попробую поговорить. Тихо, без шума, по хорошему. Если согласятся инсцинирую несчастный случай и свалю. Если не согласятся…

Что не даёт мне покоя? Почему я не могу спокойно думать? Что было в словах Гамамару, от чего меня корёжит? М? Непонятно… Надо будет ещё раз смотаться к нему. Пока же…

Печать концентрации, медитация. Осмотр тела. Проверка. Хорош… Мышцы хоть и не особо активно, но всё же заменяются новыми более сильными и крепкими волокнами. Связки усиливаются, кости крепнут. Кожа и органы…

Сообразил на крупных сосудах особую мускулатуру. Теперь если сердце остановится, они будут хоть как-то толкать кровь. Опять же эти мышцы, в случае разрыва сосудов пережмут повреждения и не позволят мне сдохнуть от внутреннего кровотечения. А ещё…