– Может, ты и нам расскажешь, что в этом такого смешного? – с нажимом спросил Кевин.

Джон глубоко вздохнул. Он слышал в голосе Кевина блеф и больше ничего. У рыбака не было наживки, чтобы забросить ее в прорубь.

– Мне много стало понятно, – сказал Джон.

– Ты многое должен будешь объяснить, – продолжил Кевин.

Джон мельком взглянул на Херити, у которого на лице застыло загадочное и насмешливое выражение, на отца Майкла, стоявшего с болезненно-отсутствующим видом, мальчика, прижавшегося к священнику, а потом снова обратился к Доэни.

– Давайте прекратим эти глупые игры. Все это время Херити задавал мне дурацкие вопросы, а вы…

– У него тяжелая рука, у нашего Джозефа, – хмыкнул Кевин. – Именно это тебя так развеселило?

– Я почувствовал свободу, когда наконец понял, что происходит, – проговорил Джон.

– Итак, ты отрицаешь…

– Все вы действительно глупцы! – прервал его Джон. – Ирландия – это последнее место в мире, куда бы пришел Безумец.

Кевин пристально посмотрел на него.

– Мы думали над этим. Если бы я был Безумцем, то захотел бы поиграть во всемогущество. Было бы интересно посмотреть, что же такого я натворил. Наступил седьмой день безумия, и почему бы ему не прийти сюда и не восхититься своей работой?

– Это сумасшествие, – пробормотал Джон.

– А разве мы говорим не о Безумце? – спросил Кевин.

Только Джон открыл рот, чтобы ответить, как Доэни поднял руку, призывая к молчанию. В этот момент Джон понял: Доэни был Великим Инквизитором. Кто-либо другой мог задавать вопросы и причинять боль, а он лишь наблюдал и делал выводы.

Джон изучающе посмотрел на Доэни. Каково было его суждение сейчас?

Впервые за время их встречи Финтан заговорил глубоким, проникновенным голосом. Джон удивился, насколько мягким он оказался – по-настоящему бархатный.

– Давайте возьмем его с собой, – сказал Доэни. – Мне нужны его отпечатки пальцев. А еще мне нужен дантист, чтобы заглянуть в его рот.

Джон почувствовал, как в горле у него пересохло. Отпечатки пальцев и зубные карты! О'Нейл-Внутри корчился от страха. Какими свидетельствами располагает этот ирландский инквизитор? Ничего не было оставлено в коттедже. И дома, разумеется, тоже. А если нет? Там были пожары. Он слышал это в новостях, еще находясь во Франции.

С этого момента Джон позволил себе стать марионеткой, сконцентрировавшись на создании пустого выражения на лице – как будто бы скука. Или долгое страдание.

Первые полчаса в офисе Доэни прошли неважно. Ожидание… ожидание. Что покажут отпечатки пальцев? Как они произведут обследование его зубов? Внезапно зазвонил телефон. Финтан снял трубку с рычага, проговорив в нее лишь одно слово.

– Доэни.

Он выслушал говорящего и ответил:

– Спасибо. Нет… ничего больше.

«Настоящая шарада, – подумал Доэни, когда снова положил трубку на рычаг. – Этот Джон Гарреч О'Доннел не сломался». Он понимал теперь растерянность Херити. Что же было с этим Джоном О'Доннелом?

Доэни развернул свое кресло и выглянул в окно, выходящее на тюрьму Килмайнхам. Может быть, передать подозреваемого Кевину? Тюрьма была неспокойным местом, где люди погибали без видимых причин – в основном по чьей-либо прихоти. Нынешний режим только подтверждал такую репутацию. «Почему мы выбрали именно это место для правительственной резиденции, – спросил себя Доэни. – Жуткое место, памятник бесчисленным страданиям». Но он точно знал ответ: «Потому что оно достаточно мало и достаточно велико. Потому что расположено в Дублине. Потому что мы должны были снова собраться все вместе. Потому что нам нужен символ. И есть только одно обозначение для Килмайнхама – это символ».

– Ты говоришь, что работаешь в области молекулярной биологии? – спросил Доэни.

– Верно.

В течение примерно двадцати последующих минут Джон подвергся опросу относительно своих знаний, с особым упором на рекомбинацию ДНК. Доэни обнаружил значительные познания в данном предмете, но Джон вовремя чувствовал пределы, когда вопросы попадали в область умных догадок. Он легко определял те сферы, где его собственная эрудиция гораздо превосходила знания Доэни, особенно когда они подошли к промежуточному синтезу. Уловка заключалась в том, чтобы ограничивать полезные сведения, которые можно было бы почерпнуть из ответов.

Доэни откинулся в кресле, заложив руки за голову.

– Как ты думаешь, где ты добился наиболее значительных успехов?

– Моя микрометодика считается вполне неплохой.

– Это то, на чем ты специализировался в университете Вашингтона?

– Да, и некоторые другие вещи.

Приподняв голову, Доэни уставился на пустой стол перед собой.

– Ты имел дело с митотически активными малыми лимфоцитами?

– Разумеется.

Доэни придвинулся вперед, опершись локтями о стол и сложив руки перед собой.