– Сестра Ларнелия, как ваше самочувствие? Нынче у экипажа головные боли куда более сильные, чем раньше. Варп-переход не простой, – произнесла вошедшая сестра София из Адептус Сорроритас, что была рядом с первого дня Ларнелии на Терре.

– Мне снова снились те поля пред городом улья... – тихо ответила Ларнелия, наклоняясь чтобы коснуться лбом реликвию, благословлённую на Святой Терре и пронесённую через врата Золотого Дворца. – Залитые кровью и огнём...

– И он там был? – поинтересовалась София, также тихо, чтобы не нарушить гармонию и не отвлечь херувима от музыкального сопровождения литании.

– Нет, в этот раз нет... Были только бессчётные гвардейцы, что уходили маршем сквозь огонь, чтобы пасть в грязь посечённые осколками снарядов. Они кричали... им было больно... они молили о помощи и умирали на руках тех, кто не мог помочь даже себе. Но даже видя всё это впереди они шли, – рассказывала Ларнелия довольно спокойно на первый взгляд, но только потому что слёз у неё уже не осталось. – Что это значит, сестра?

– Это значит, что борьба в тебе продолжается и идёт к своему логическому завершению, – помогая Ларнелии подняться с колен, произнесла София. – Сначала ты боялась смерти, боли, того что будет после с твоей грешной душой. Ты боялась лишь за себя, эгоистичным был этот страх, который едва тебя не сломал. Но спустя столько времени, размышляя над всем случившимся... ты делаешь большие успехи, исцеляясь и становясь чем-то большим, чем была до этого. Сострадание к другим заставило тебя покинуть Терру, в будущем оно станет для тебя новым смыслом жизни. И с ним тебя уже никто и никогда не сломает.

– Не думаю, что у меня хватит сил стать такой же прочной, как Сёстры Битвы, – идя об руку с сестрой Софией по палубе корабля, Ларнелия делилась всеми своими переживаниями.

– Не только Сёстры Битвы сильны и прочны волей. Каждый день все люди сражаются, но не обязательно с помощью мечей. Как и Адептус Сорроритас куда большая структура, чем ты представляешь. Хотя если ты захочешь стать Сестрой Битвы, то поверь, ты справишься и с этим. Я это знаю.

Постепенно Ларнелия приходила в себя, приняв то что случилось. В этом ей помогла вера в Бога-Императора, ведь ничего другого у неё не осталось. Долт отнял у неё всё, начиная от самоуверенности и заканчивая гордостью. Растоптал в ужасных пытках всю её волю и почти превратил её в бездушную куклу. По кусочкам ей пришлось собирать себя и только понимание, что осталось незавершённое дело, которое под силу завершить лишь ей, заставляло Ларнелию хоть как-то двигаться.

Сначала она просто дрожала, потом слегка склонялась, после начала тянуть руку, поползла и в каком-то момент смогла сделать коротенький шаг, после чего второй чуть побольше и вот она уже могла сказать, что уверенно шла к этой цели.

– Я хочу побыть немного в своём кабинете, работа со словами успокаивает мою душу. Как и переход в варпе действительно сложный, – произнесла Ларнелия, останавливаясь вместе с Софией у входа в свою каюты.

– Хорошо, сестра. Если понадоблюсь, то дай знать, – тепло улыбнувшись произнесла София, на лице которого не было живого места, как и на всём теле: лишь жуткие шрамы покрывали её.

Ларнелия же вошла в свою каюту, скромную и простую, без какой-либо роскоши. Здесь был лишь необходимым минимум, содержащийся личной в абсолютной чистоте. А также рабочие место, в которое уже было вложено куда больше Тронов, ведь от этого зависело всё то, ради чего Ларнелия сейчас жила.

Сев на стул она принялась писать. Никто до рокового дня не воспринимал её работу всерьёз, вероятно даже сейчас отец интересовался трудом дочери лишь из жалости. Тем не менее любая попытка обесценить свой труд Ларнелия игнорировала. Это было важно для неё, потому что если этим не будет заниматься она, то этим уже не займётся никто и никогда.

– Я общалась с Софией с первого дня... делилась ей всем, что чувствовала. Плакала, жаловалась, рыдала и вопрошала почему? Почему это всё случилось со мной? Чем я всё это заслужила? Мне казалось, что никому не было в этот момент хуже, чем мне...

Продолжая вести свои записи Ларнелия говорила и вслух, и записывала всё, дабы иметь несколько копий в случае утраты каких-то данных, как то стало после передачи пиктеров Священной Инквизиции. Не то чтобы это поможет спасти информацию от чистки Гончих Золотого Трона, но... лишним всё равно не будет.

– Тогда на восьмой месяц по терранскому календарю, когда я смогла наконец-то выговориться, вывалив всю свою боль на неё, единственную кто меня понимал... Я осознала, почему только София и может меня понять, когда даже родные будто бы отдалились, – вслух говорила Ларнелия, пока её автоперо выводило символы на бумаги. – Она никогда не жаловалась, сама без просьбы не говорила о том, откуда у неё все эти шрамы. Но выслушав её я... мне стало стыдно, стыдно и больно. Я даже подумать не могла, что подобное для Человечества не новость и судеб трагичней моей миллиарды. Тогда же я испытала и гордость за неё, надеюсь и я когда смогу также спокойно говорить о случившемся. До тех пор... предстоит ещё проделать долгий путь.

Сквозь звёзды летел корабль. Когда Ларнелия пришла в себя, набралась воли, она бросила вызов самому главному страху, что скрывался в пиктере записавшим пытки Долта. Она пересмотрела всё, записала каждый момент, в чернила влила свои кровавые слёзы и те чувства, что рвали её душу. Чтобы каждый знал, что собой представляет Архивраг.

Это был тяжкий бой, он прошёл не за один день, бывали моменты, когда за неделю Ларнелия писала лишь слово. Но в конечном итоге она описала всё случившееся, всю книгу, после чего продолжила вспоминать и сортировать всю информацию. Армия и флот знали, что делать. Но простой народ тоже должен был знать о героях и подвигах, о том как в неравной схватке пылала вера и надежда.