Она подъехала ближе к Гатри и процедила:

— Мистер Хэйес, лошадь не принадлежит мне. Она арендована. Я должна буду вернуть ее туда, откуда взяла.

Бессовестный Гатри не обратил внимания на ее слова.

— Вы, случаем, не будете в Болтоне? — продолжал он разговор с пастухом.

Тот потер подбородок, прикидывая в уме.

— В тех местах много скотоводов, — произнес он задумчиво. — Я не могу рассчитывать на их доброе отношение ко мне или моим овцам.

Гатри стал вытаскивать из кармана рубашки две сигары, как показалось Каролине, очень медленно. Одну из них он предложил пастуху.

Затем он прикурил и передал горящую спичку собеседнику.

— Если вы подойдете к Болтону миль на семь-восемь, то, я думаю, кобыла сама доберется в свою конюшню.

— Это я смогу сделать, — пообещал пастух.

Гатри поблагодарил его.

Каролина слезла со своей измученной кобылы и при помощи Гатри с большим трудом взобралась на его мерина. Это было нелегкое предприятие, учитывая вес ее саквояжа.

— Ему нужно заплатить? — прошептала она на ухо Гатри.

— Не мешало бы, — ответил он вполголоса, почти не шевеля губами.

Каролина вынула из кармана юбки золотую монету и передала ее пастуху, пытаясь изобразить улыбку.

— Пожалуйста, — сказала она и подумала, что скоро она будет разорена. Ведь все свои сбережения в Болтон-Сити-банке она должна будет отдать Гатри за освобождение Флинна из тюрьмы.

Пастух попробовал монету на зуб и опустил ее в карман своего поношенного жилета. Слегка поклонившись, он отправился к своему биваку, ведя за собой кобылу.

Тоб неохотно спрыгнул на землю, косясь в сторону недружелюбных сторожевых собак.

— Что, если он вообще не поведет несчастную кобылу в Болтон? — забеспокоилась Каролина. Одной рукой она держалась за Гатри, но все равно была уверена, что рано или поздно соскользнет с лоснящегося крупа мерина. Довольно тяжелый саквояж она держала в другой руке. Он больно ударял ее по бедру. — Что, если он возьмет кобылу себе?

Гатри прищелкнул языком и немного пришпорил мерина, из-за чего Каролина чуть не полетела в траву.

— Тогда, полагаю, тебе придется заплатить и за кобылу. Кажется, она стоит не слишком дорого.

Каролина схватилась одной рукой за рубаху Гатри, стараясь удержаться на своем месте. «Ему легко говорить, — подумала она, — деньги идут не из его кармана».

— Надеюсь, что он будет хорошо с ней обращаться, — сказала она вслух.

— Хуже было бы для кобылы состязаться вскорости с мерином вдвое моложе ее, — заметил Гатри, пустив мерина в галоп.

Каролина держалась изо всех сил. Даже если бы она захотела что-нибудь сказать, не хватило бы сил для этого. Поэтому она уткнулась в спину Гатри между лопатками и терпела.

Наконец они остановились. На этот раз у протоки, по берегам которой росли деревья. Каролина чувствовала себя слабой и разбитой. Ее рука затекла, стискивая рубашку Гатри. Ее бедра, казалось, были в синяках и кровоподтеках. Каролина скинула на землю саквояж, затем устало спустилась с мерина.

Между тем Гатри, казалось, нисколько не утомился. Даже Тоб, весь день бежавший рядом с мерином, не выглядел запыхавшимся.

— Поищи хворост и кусочки коры для разжигания костра, — приказал Гатри Каролине суровым тоном и повел своего мерина на водопой.

Хотя Каролина и была оскорблена таким обращением, однако она вовсе не рассчитывала на то, что поездка пройдет беззаботно. Поэтому девушка принялась собирать хворост и кору, пока не набрала необходимое количество.

Когда она вернулась на стоянку, Гатри уже сложил из камней очаг для костра. Посвистывая, он сооружал вертел из двух рогатин и длинного прочного прута на них.

Каролина проголодалась. Тем не менее она робко спросила:

— У вас есть что-нибудь на ужин, помимо вяленой говядины?

Гатри усмехнулся, поднимаясь на ноги. Затем он запихнул в ножны, висящие у пояса, свой длинный охотничий нож.

— Все зависит от охоты. — Он вытащил из кармана рубашки спички и передал их Каролине. — Вот возьми Разожги огонь.

Каролина полагала, что разжигания костра и домашнего камина не слишком отличаются друг от друга. Она бросила растопку в костер и стала чиркать спичкой.

Гатри вытащил свой револьвер и бережно положил его на свернутые одеяла.

— Ты знаешь, как обращаться с этой штукой? — спросил он.