«До кабинета», — стучало в голове, когда меня буквально начали одергивать и пытаться не дать мне пройти. Никогда ещё коридор не казался мне настолько длинный и многолюдным.

Я не помню, что твердила и как отбивалась от множества родителей, когда захлопнула дверь и вошла в свой кабинет. На кофейном столике лежали пионы. Большой букет белоснежных цветов. Проведя по бутонам, я улыбнулась. Красивые, белоснежные, крупные. Они источали безупречный аромат, которым буквально была окутана студия.

— Армина Богдановна.

Я обернулась, но тут же выдохнула. Это были мои ученицы. Они пытливо смотрели на меня, а потом на огромный букет, по лепесткам которого я проводила пальцами.

— Мы пришли, — начала Женя, самая бойкая из группы девочек.

— Вижу, малыш. Чего стоим, давайте начинать, — подмигнула я.

Девочке разошлись по кабинету.

— Кто хочет провести урок? — задала я вопрос. Такие приёмы я редко, но практиковала. Тем более, что мысли сейчас были заняты другим. Вызвалась Женя, а я облокотилась на подоконник и поправляла девочек, когда замечала явные ошибки.

Занятие медленно подходило к концу, это подсказали стрелки часов, висевших в кабинете по центру.

А мои мысли все никак не могли покинуть и оставить меня. Если спросить, о чем я думала, я не могла бы ответить. Всё путалось. Я находилась в состоянии напряжения, непонятного страха, и больше всего меня беспокоили тишина или затишье со стороны мужчин.

Особенно Георгий, что-то подсказывало мне, что так просто он бы не отступился, а значит, он вновь может появиться или вот-вот появится.

— Лиля, — остановила я ученицу перед самым выходом из кабинета.

— Да, — малышка отделилась от вереницы девочек и подошла ко мне с улыбкой на личике.

Дождавшись, когда последняя из девочек покинула кабинет, я продолжила, присев вровень с девочкой:

— Лиль, я давно не видела твоего папу.

— Он в больнице, — не дав договорить, выдала малышка. — Уже несколько дней.

Я сглотнула и вспомнила:

«Я убью его», — хрипел Савелий, окутанный кровавой пеленой безрассудства, раскрыв ворот моего халата. Что-то мне подсказывало, что не просто так Георгий оказался в больнице.

В голове всё закружилось. Я смотрела на девочку и не знала, как правильнее и точнее задать интересующие меня вопросы.

— В какой он больнице? Что с ним случилось? — начала я быстро задавать вопросы, чувствуя себя безумно виноватой перед этой девочкой и мужчиной.

— Мы вчера ездили, — состроила задумчиво личико, такая большая, белая. Не помню.

Я вздохнула. А что, по сути, я хотела узнать от маленькой девочки пяти лет? Чтобы и адрес, и анамнез выдала с лечением?

— Мы ездили к папе вчера с дядей Олегом. Он адрес знает, можем спросить, — говорит неожиданно малышка. Я киваю. Беру вещи и выхожу за руку с малышкой. Она, счастливая, идёт со мной за руку по коридору, а многие родительницы рассматривают нас с интересом. Кто-то шепчется о том, что, возможно, я иду с дочкой. А это как лезвие по сердцу… я хочу, действительно хочу такую малышку…

— До свидания, — тянет Лиля вахтёру, когда мы выходим, и отрывает меня от мыслей. — Дядя Олег, — обращается Лиля к водителю. — Скажите, а куда мы ездили вчера к папе.

Моложавый водитель кивает в знак приветствия мне и смотрит на Лилю.

— У тебя ещё конное занятие, милая леди, и к папе мы сегодня не успеем. Завтра съездим.

— Я помню, — насупившись, бросает девочка. — Адрес нужен Армине Богдановне, они с папой друзья.

Водитель вновь бросает на меня взгляд, но он ничего не выражает. А я почему-то задумываюсь над выражением «друзья». Так, как мы, точно не дружат, но ничего не говорю, смотрю на водителя. Он забирает вещи у девочки, помогает ей сесть в авто.

— Может, вас подвезти или только адрес? — обращается водитель ко мне.

— Если вам удобно.

— По пути. Я высажу вас немного раньше, чтоб не заезжать на парковку, вы не против?

— Нет, всё нормально, — отвечаю водителю и сажусь рядом с девочкой.

Лиля ластится ко мне, я приобнимаю девочку, понимая, как ей не хватает женского тепла.

— А хотите, я покажу фото лошадок?

Я киваю, а Лилечка достаёт из рюкзака планшет и открывает фотографии.

На многих она не одна, а с отцом. Больно смотреть на них. Георгий прекрасный отец, видно, что он очень любит малышку. При просмотре очередного фото ощущаю себя сукой. Ведь это всё из-за меня. Из-за меня он в больнице, из-за меня не может провести время с дочкой.

Мои глупые эгоистические поступки… Что и кому я хотела доказать? Я кусаю плохо зажившие губы, они начинают сразу же кровоточить. Во рту ощущается металлический вкус крови, и только голос малышки не даёт сойти в эту секунду с ума.

— Приехали, — выводит из оцепенения грубоватый голос водителя, вероятно, из-за сигарет, а может, он что-то знает, мелькает в голове, но тут же гаснет. Мы взрослые люди. Никого, кроме нас, меня и Георгия, не касается та ночь.

— Спасибо, — бросаю и выхожу из машины. Больницу вижу почти сразу. Нужно перейти дорогу, и я окажусь в белоснежном здании. Лиля была права, белое и высокое.