Представили желтой прессы шли дальше, сравнивая меня с балеринами прошлого, приписывая отсутствие детей страхупотери карьеры, фигуры и даже красоты.

Одна из представительниц СМИ пошла дальше других, выставив меня чайлдфри, заявив, что дети и карьера не совместимы.

У меня случилась истерика, а у дамочки крах карьеры с доброй подачи Саввы. После были извинения и, кажется, стало понятно, что эту тему поднимать не стоит, но нет-нет, да проскальзывали слова или предположения. Я научилась не обращать внимания. Хотя где-то внутри всё вздрагивало от этих вопросов. Я действительно очень хотела детей, ребёнка. Маленького малыша и не важно, мальчик или девочка. Но счастья материнства познать мне не удавалась. Ничего не помогало.

Ни обряды, ни источники, ни врачи. Савелий всегда обнимал и говорил: «Мне хватает тебя, не бери в голову, маленькая».

Теперь я понимала: ему хватало, потому что у него был ребёнок в отличие от меня.

— Ари, — услышала я стук в дверь и знакомое обращение, только один человек так называл меня. Не Армина, не Арина, а именно Ари, откуда он взял это, не знаю, но с первых дней нашего знакомства так и никак иначе. Раньше я обижалась, выговаривая, что такое сокращение походит больше напрозвище щенка или котёнка, а потом бросила, понимая, что бесполезно. Да и привыкла.

Встав со стула, я пошла открывать дверь, уже и так зная, кто там.

— Привет, — лучезарно просиял Арменчик, расправляя пухленькие пальчики и обнимая сразу же меня.

— Ой, — посмотрел он на мой вид, — надеюсь, не помешал? Неудобно будет перед Савкой.

— Проходи, я одна.

Пройдя за мной на кухню, а потом бросив один серьёзный взгляд на меня, почесал хорошо выбритый подбородок.

— Рассказывай, Ари, что случилось. На тебе лица нет, — выдал он вердикт.

— Ничего, устала.

— Устала! — почти прорычал мой закадычный сосед по школьной парте, с которым я неизменно просидела десять лет, давая ему списывать гуманитарные предметы, а он мне — технические. Исключение составляли только химия, она не шла у него. — Устала — это когда моя Беллочка шопится по бутикам Италии, а у тебя что-то иное. Рассказывай, твой Арменчик готов.

Он хлопнул себя, по круглому животику. Надо заметить, он не мешал, как, впрочем, и не портил его. Есть люди с красотой, но сухие внутри, а есть такие, как Армен. Вроде и пухленькие, надо заметить, он всегда был таким, но яркие, умеющие расположить тебя с одной фразы. Он был именно таким. Ярким, располагавшим к себе с одной фразы, поэтому неудивительно, что слыл одним из успешных риэлтором столицы. Квартиры он продавал не хуже, а может, и лучше горячих пирожков.

— Я слушаю, протянул он, смотря на меня, а я прикусила губу. Что сказать?

Достав телефон, я молча открыла переписку и показала все другу.

Он нахмурился, просматривая фото, потом выругался. Что онсказал, я не поняла, но это было не важно.

— Уверена, что правда?

— Да. Савелий сам признался.

— Шайтан, — прорычал он. — Собирайся, Ари, пойдём. Позволить сидеть и киснуть крестной матери своих детей я просто не имею права. Давай-давай, — прихлопнул он в ладоши. Я жду тебя, а пока чаю выпью.

Не знаю почему, но я вышла из кухни и ушла, как и сказал Армен, одеваться.

С Арменом мы расположились в дорогом ресторане, который с наступлением вечера превращался в небезызвестный ночной клуб.

Наше минизастолье с диалогом по душам часто прерывалось посетителями заведения. То здоровались с Арменом, то подходили ко мне и просили автограф или фото.

— Может, вернёшься на сцену, — пошутил друг на очередном моем автографе.

Я засмеялась, но тут же отвергла это предположение.

— В одну реку дважды не зайдёшь, — ответила я с улыбкой. Да и годы берут своё.

— Ари, прекрати. Тебе нет и тридцати. Если один дурак посчитал, что в другом саду яблоки слаще, это ничего не значит. У каждого мужика, сидящего тут, встанет на тебя.

— Даже у тебя, — начала я жучить друга.

— Я эстет, могу восхитится красотой, но любовь и верность храню только Белле. Уж прости, но ты для меня не имеешь пола.

— Моя фраза, — скривила я губы.

— Согласен, твоя, но и для меня всё так.

— Мы просто друзья, а это больше. Не оправдывайся. Знаешь, только с тобой я могу сидеть вот так просто, говорить честно, не стесняясь, что без макияжа, в рваных джинсах, без укладки на волосах, и не беру это в голову. С Саввой я бы так не вышла, как, впрочем, и с другим мужиком. Там, что-то другое срабатывает. Особенно с… — осеклась я, а Армен кивнул, поняв без пояснения.

— В общем, там хочется… с ним… всегда хотелось быть ещё лучше, чем являюсь, — я прикусила губу внутри, стало больно. Савелий, надо отдать ему должное, всегда любил меня именно домашней, с собранным в небрежный пучок волосамиили распущенными, перекинутыми на одно плечо, в шортах или свободного кроя брюках и короткой футболке. Он любил говорить, что такая, без макияжа и платья, я родная, своя, и завожу его намного больше, чем в роскошных нарядах.