Чувство вины перед другом победило, Андрей?

Нет.

Просто он не любит играть грязно.

Сердце вновь заныло от боли, ускоряя свой ритм. Но физиология оказалась выше. Организм не мог не реагировать на близость рядом с ней, и Лере в область живота уткнулся наливающийся кровью член.

Он хотел разорвать объятия.

Система безопасности Шумова орала, что он ходит по тонкому льду.

Но не смог, ведь Быстрова стояла настолько близко. Хрупкая и ранимая в этот момент.

Вот она, рядом, в его объятиях, стОит немного надавить, и она подчинится.

Лера с вызовом провела взглядом от своего живота к лицу Андрея, покраснела и мгновенно стушевалась, заметив с какой нежностью и огнём на неё смотрит друг. Никто из двоих не пытался прервать затянувшуюся паузу.

Андрей, вовремя уличив момент, притянул лицо Леры к себе так, чтобы ей пришлось встать на носочки.

Оттолкни меня!

Ну же!

Оттолкни. Иначе я за себя не ручаюсь, Быстрова!

Но она продолжала стоять и рассматривать его в ответ.

А он не спешил. Все же не хотел перегнуть палку. Боялся все испортить и напугать.

Вот маленький шрам прямо под бровью. Этот шрам ей достался от бойкого мальчишки, который сбил Леру в коридоре на перемене в начальной школе. А прямо под нижней губой в правом углу оказалась едва заметная родинка. Но больше всего в глаза бросалась яркая россыпь веснушек на вздернутом курносом носу.

Большим пальцем правой руки он аккуратно коснулся родинки у нижней губы, а Лера от неожиданности выдохнула. Розовые губы слегка приоткрылись, словно приглашая коснуться их.

Тогда-то терпению Шумова пришёл конец.

В одно движение он прижал её максимально близко к себе, вырывая из неё судорожный выдох.

Её тихое “а-а-х-х-х” будет сниться Шумову до конца его дней.

С напором коснувшись её тёплых губ, он не почувствовал сопротивления.

Зверь внутри радостно заскулил, виляя хвостом и забирая власть над его телом.

А потом обрывки…

Как он проникает своим языком к ней в рот, а её теплый язык ласково скользит, разрывая Шумова на части.

Ему хочется ликовать от этой маленькой близости. От горячего и сбившегося дыхания. От её запаха.

Стон…Его или её?

Неважно!

К черту! Все к черту! Он должен быть ближе.

Грубые мужские ладони подхватывают её под бедра, сминая до лёгкой боли. Лера на секунду прикрывает глаза, выгибаясь на встречу.

Да. Вот так, моя хорошая, вот так.

Тонкая коже на ее шее попадает в плен его губ, и Лера слегка дёргается, влетая в тело Андрея, вызывая еле уловимое довольное шипение.

Её губы такие вкусные, как сорванная на солнце вишня. Хочется запомнить этот вкус навсегда.

Она перед ним уже практически без рубашки. Чёрная ткань висит на ней подобно тряпке, открывая перед ним упругие полушария к которым хочется прикоснуться. Зарыться в них, ощутить под собственными пальцами ее сжавшиеся соски.

Её тонкие пальцы сминают ткань на его плечах. Андрей делает мягкий толчок бёдрами в её промежность, и Лера всхлипывает от возбуждения, оказываясь сидя на столе.

Чашки летят на пол, обиженно брякнув. Разбиваются.

Плевать. Он подарит ей новые. Главное, не давать ей прийти в себя.

Брякнула пряжка его ремня. Кислорода в лёгких все меньше. Они горят огнём.

Она делает движение бёдрами на встречу, подпаляя оставшееся терпение в Шумове, после чего он буквально звереет.

Но резкий звонок её телефона безжалостно вырывает их из сладкой совместной неги.

На смартфоне фото Влада и мелодия:

Вспоминай меня, когда музыка бессильна

Я знаю, тебе не спится в этой темноте

Уже не спится в этой темноте

В ожидании, моя красивая

Да только некому ласкать уже

Твои стены некому ласкать уже

(слова из песни Макса Коржа)

Судорожный вздох помогает прийти в себя им двоим.

Ч-е-е-ерт! Как же не вовремя, Быстров!

Вот почему нельзя было давать ей прийти в себя.

Глаза Леры в страхе округляются. Остатки ткани от чёрной рубашки схлопываются у неё на груди. Она прерывисто дышит. Хлопнув глазами открывает рот, будто что-то хочет сказать. Затем закрывает.