– Ага, поковыряться во внутренностях волкодлаках, – заржал еще один насмешник, его поддержали остальные.

Элеонора в этот момент позеленела и прижала ладонь ко рту. Я бросила на парней осуждающий взгляд и покачала головой.

– Харпер, не расстраивайся так, зато теперь с отцом будет абсолютное портретное сходство, – подмигнул Дот приятелю.

Волк тоскливо переводил взгляд с одного на другого. Я его понимала, пока не начнется регенерация оборачиваться нельзя, иначе едва затянувшиеся раны откроются, а в зверином обличье высказать свое неудовольствие не получается.

– Ребят, придержите языки, – строго попросил Ред, – с нами девушки.

– Откуда Харпер такую эльфийку откопал? – после непродолжительного молчания спросил один из самых молодых, – молоденькая, симпатичная. Хоть целованная?

Харпер зарычал и резко подскочил на ноги, не позволив мне закончить перевязку головы.

– Это моя племянница, – резко и очень громко произнес Ред, – только пальцем в ее сторону ткнешь будешь дело иметь со мной.

– И со мной! – развернулась к любопытному оборотню.

Томас встал рядом с Харпером и ощерился совсем не по-доброму. Его тело в три раза больше, чем у Харпера. И если волк давил своим авторитетом между товарищами, то волкодлак массой тела и жутким видом. Впрочем, спецназовцам было все равно, как выглядит телепат, они лишь внутренне подобрались, выдавая тем самым привычку все время находиться в боеготовности, но ухмыляться перестали.

– Чего взъерепенились? Ниртан у нас не женатый, а девушка симпатичная, так почему ему не попробовать поинтересоваться о ее личности? – вступился за товарища командир.

– Меня Элеонора зовут, – мелодичным голосом представилась эльфийка, – приятно познакомиться, Ниртан.

Удивительно, но этот вежливый тон девчонки вдруг отрезвил всех. Мы успокоились, даже Ред перестал перебирать пальцами, стряхнув остатки заклинания, Томас с безмятежным выражением на морде плюхнулся на живот, а Харпер вернулся к своему месту у ног возлюбленной. Парни замолчали, поняв свою грубость в обращении с молодой эльфийкой, но по-прежнему бросали на нее заинтересованные взгляды. Хотя теперь, после нашего заступничества, даже больше заинтригованные, чем до этого.

Я закончила перевязку Харперу и принялась за осмотр остальных. Элеонора молча терпела укус на лодыжке, с этим справилась быстро. Регенерация девушки уже принялась за свое дело, стягивая края кожи, но я наложила бинт, чтобы грязь не попала в раны и не усложнила весь процесс. Ред отделался синяками и царапинами, его природная ловкость позволяла уклоняться от клацающих зубов. Шкура Томаса, если можно так назвать его покров, пострадала не сильно. Я залатала его быстро из того материала, что предоставили спецназовцы. Вот Харперу досталось сильней всего, все же сказались весовые категории. Подозреваю, что ему пришлось отбиваться сразу от нескольких противников. Кроме уха еще пострадали лапы, на них глубокие рассечения, в некоторых места проглядывали белые кости, на спине вырваны клоки шерсти. Волк терпеливо сносил все манипуляции с собой, а я настолько увлеклась привычным делом, что время полета для меня пролетело незаметно.

Снижение на посадку обозначилось небольшим креном пола, и коробка с лекарствами и инструментами поехала в сторону уклона. Выглянув в окно, заметила приближающиеся огоньки домов с этой высоты настолько крохотные, что опознать город не могла. Однако, внутреннее чутьё подсказало, что мы дома. Осталось всего ничего – передать Харпера с Томасом Одноухому, получить вознаграждение от Реда и наконец-то закончиться эта долгая история. Думать о будущем не хотелось, голова гудела после всего пережитого, а на улице уже ночь. Даш уже в кроватке спит, ему наверняка снится красочный сон. Мысль о сыне согрела и приободрила. Обязательно первым делом посмотрю на сына, а только после этого приму душ.

Элеонора выглядывала в окно, стараясь хоть что-то рассмотреть в ночи, Харпер прикрыл глаза, положив морду на колени девушки и, казалось, дремал. Впрочем, скорей всего так и было, я ему не пожалела обезболивающих, хотя видела, что парень готов терпеть и без них мое лечение. Зато теперь, когда боль начинала отпускать его раны, тело начало расслабляться, и сон сморил волка. Томас так же дремал, лишь изредка открывая глаза и осматриваясь вокруг, но в основном ему хватало обаняния, чтобы составить картину ситуации. Ред расслаблено облокачивался о переборку спиной и продолжал держать в своих объятиях. От этого мужского жеста было тепло и приятно, и все же пора прекращать это, как только сойдем с борта вертолета. Спецназовцы оживились едва пошли на посадку. Не мудрено, ведь дома их ждут горячий и сытный ужин, они вернутся героями после спасательной операции.

Двери отъехали в сторону, прохладный, летний воздух ворвался внутрь, винты еще лопатили воздух, и вокруг вздымалась пыль с земли. На посадочной площадке нас ждали. Крупную фигуру Одноухого угадала сразу, он даже среди своих охранников, раскаченных под габариты шкафов, выделялся.

Парни сноровисто помогали выгружаться из вертолета. Кто-то подал руку Элеоноре, меня подхватил Ред, оборотни спрыгнули сами, но натруженные лапы не позволяли подойти бодрой походкой. Казалось, они хромали сразу на все четыре лапы. Вид волка особенно удручал, белая повязка на голове, пропитанная кровью, перепачканная, буро-серого всклоченная шерсть. Даже Томас, изрядно подлатанные мной, выглядел несколько устрашающе. Хотя, скорей всего, из-за вздувшихся шрамов, стянутых моей рукой, смотрелся еще более уродливым.