К ночи мы худо-бедно собрались. Приятель Дениса за время нашего невольного плена от страха потерял сон и облегченно вздохнул, когда мы уезжали. Верный Митрофан привел ко двору наших лошадей. Мы выбирались из города тихо, воровато, словно и правда совершили страшное злодеяние.

По пустынным обледенелым улицам звонко цокали копыта лошадей, любой шорох в мгновение ока разносился по переулкам и заполнял собой тишину. Кое-где между высокими мрачными домами шатались оборванные бродяги. В какой-то момент мы едва не столкнулись с патрулем стражей, вылавливающих дезертиров. От нечаянной встречи нам удалось спастись, поспешно скрывшись в узком переулке между домами. Пока отряд проезжал мимо, обсуждая некую красавицу Матрену Ивановну с Хлебной улицы, мы, согнувшись в три погибели под нависающим над головами балконом, молились, чтобы не заволновались наши лошади и не выдали нас.

На выезде из города всполошенные стражи принимали отряд вольнонаемных солдат, задержавшийся в пути. Площадь заполнили телеги, фыркающие лошади и ругающиеся чины, поэтому мы сумели улизнуть никем не замеченные.

Лошадка нетерпеливо перебирала копытами, выпуская изо рта густое облако пара. Тонкие молодые березки, побеленные утренним инеем, сонно щурились на яркое солнышко. Забористый морозец проникал под рукавицы и студил пальцы, сжимающие повод. Давидыв в ярко-красном шерстяном платке, в задранной темно-коричневой юбке и с торчащими под ней мужскими портами, заправленными в валенки, выглядывал из саней, пытаясь понять, отчего на, казалось бы, малолюдной проселочной дороге образовался затор.

– Что там случилось? – Он по-лебединому вытянул шею, нетерпеливо рассматривая цепочку подвод, но, кроме лошадиного крупа и широкой спины Митрофана, ничего не увидал.

Привязанная позади саней лошадь Дениса пыталась выдрать из-под тонкой ледяной корки замерзшие травинки и фыркала от недовольства.

– Разойтись! – донесся до нас грубый прокуренный голос. – Дорогу! Чего встал?! – гаркнул на меня бородатый вояка в съехавшей на затылок заячьей шапке, надетой поверх железного шлема. – Дорогу дай!

Я заставила свою лошадку отойти на обочину, уступая место тяжело груженным подводам с военным снаряжением.

Мы снова тронулись в путь.

– Оружие везут, – со знанием дела шамкал дед, лихо рулящий соседними санями. – Наш Распрекрасный совсем с ума сбрендил. Говорят, он даже колокола церковные на мечи и арбалетные болты переплавляет, – делился он своими измышлениями с сидящей рядом старухой.

– Молчи ты, дед! – толкнула она его в плечо. – Как бы на старости лет за такие речи в острог не загребли!

– Типун тебе на язык, дура старая! – перекрестился тот.

Когда на пути вырос указатель «Ведьмина деревня. 10 верст», я стала откланиваться:

– Ну, мне сюда.

Денис хмуро кивнул, со дня нашего побега он сказал мне только одно слово – «лахудра», а после отчаянно не обращал на меня внимания.

– Удачи тебе, девочка, – кивнул Митрофан в заледенелую бороду. – Смотри, не попадись! – и подстегнул мерина, тот захрапел и дернул сани.

Я повернула на засыпанную, плохо укатанную дорогу. Вокруг стройными рядами темнели припорошенные снежком ели. Выпущенный «размять крылышки» Страх с оглушительным тявканьем носился между остроконечных верхушек, смахивая на меня легкие как пух снежные шапки. Лошадка, чувствуя рядом хищную нежить, волновалась и стригла ушами, я изредка гладила ее по светлой холке, пытаясь успокоить.

Дорога взяла круто вниз и снова потянулась по густому и мрачному, будто сказочному, лесу.

– Эй! Стой! – услышала я далекий окрик, разнесшийся по всему еловому бору.

Я резко обернулась, издалека в мою сторону в сизо-белом облаке несся всадник. Длинная уродливая юбка раздувалась ветром, ярким пятном горел съехавший с головы красный платок.

– Стой! – снова заорал Денис, приближаясь. Он резко дернул повод, кобыла прошла еще немного и остановилась. Давидыв улыбнулся: – Я подумал: а что потегяю, если спгячусь на пагу дней в замке?

Я с ухмылкой осмотрела его задранную по пояс юбку, щетину, пробившуюся за ночь и покрасневший от мороза нос.

– Почему ты думаешь, что я возьму тебя с собой?

– Газве я тебя не очаговал? – Под пухлыми пунцовыми губами мелькнул ряд идеально ровных, желтоватых от табака зубов.

– Нет, но ты можешь попробовать, – трогаясь с места, усмехнулась я. – Кстати, ты про замок Мальи слышал? Нет? А про Ловец Душ?

Оказалось, что Ведьмина деревня – крохотный поселок в долине между холмами, выросший рядом с величественным замком графа Лопатова-Пяткина.

Мрачное четырехсотлетнее сооружение коршуном нависало над окрестностями. Темные стены с бойницами казались неприступными и подавляли, как старый рыцарь в ржавых доспехах, потерявший свою силу, но сохранивший призрачное подобие величия. Перед воротами, размером своим превосходящими высоту Первостепенного храма в Торуси, заледенела узкая речушка с обрывистыми берегами, густо заросшими ивняком. Дорога к замку – извилистая и плохо наезженная – покрылась грязной замерзшей коркой.

Что-то в этой картине разоренного былого благолепия тревожило, что-то заставляло сердце сжаться от болезненного предчувствия беды.