– Тебе почти двадцать один, – исправляю, глядя на его губы, уголки которых едва заметно приподнимаются, но этого мало. Я хочу, чтобы он понял, кем стал для меня. Хочу стереть в порошок все сомнения и предрассудки по поводу нас двоих. – Яр, дело совсем не в возрасте. Дело в тебе. Совершеннолетний, и на том спасибо. Ты ведь… ты… Я не думала, что такие люди вообще бывают. В которых невозможно сомневаться. Которым можно доверить самое ценное. Которыми восхищаешься каждый день все больше.

– Как милыми щеночками? – Он не выпячивает это, но я чувствую его обиду и могу ее понять.

– Нет. Конечно нет. Ты уже не щенок. Скорее, крепкий молодой пес, полный сил и энергии.

– Звучит отвратительно.

– Все-все… – трясу головой, – к черту аллегории. Я восхищаюсь тобой как личностью, Яр. Да я могу десяток тридцатилетних назвать, которые легко сойдут за детсадовцев, но ты… это просто ты! Я не знаю, как еще объяснить. Вот ты всегда знаешь, что делать, что сказать, а даже если нет, все равно делаешь и говоришь ровно то, что нужно.

– Неправда.

– Но я вижу тебя именно таким. И это значит лишь одно.

– Да? – Яр смягчается, и вот уже передо мной хорошо знакомый лис. – И что же?

– Ты мне нравишься.

– Вот как? – Его дразнящий тон искрится робкой радостью. – И что теперь? Уже готова выйти за меня?

– Ну, не так быстро, – бормочу я.

– Думаешь, до этого я еще не дорос?

Его дыхание ласкает кожу губ, и мне уже нестерпимо хочется стереть расстояние, разделяющее нас, но Ярослав игриво дергается назад. Улыбка на его лице как знамя окончания неопределенностей, но я по глазам вижу, что ему хотелось бы услышать кое-что еще раз. Да мне и не жалко, я ему задолжала.

– Ничего, я тебя подожду, – озвучиваю завирусившуюся фразу из мультфильма, и Ярослав расслабленно смеется. – Ты правда мне…

– Нравлюсь? Как кто? Как стажер? Мастер? Друг? Любовник? – с вызовом перечисляет он. – Как кто, Яся?

– Как ты.

– Все еще ничего не понятно, – показательно морщится он.

– Какой же ты вредный. – Я возмущенно закатываю глаза, но это уже дурашливый флирт, а не серьезный разбор полетов.

– Помнится, ты сама просила меня быть таким, каким сам захочу. Уже передумала?

Его ладони опускаются на мои бедра, а затем забираются под футболку, обхватывая талию. Я смущенно опускаю ресницы, ощутив, как мой ментальный возраст уменьшается до шестнадцати лет, когда ты оказываешься перед мальчиком, по которому сходишь с ума, и каждую клеточку тела колотит от того, как сильно ты влюблена.

– Нет.

– Что «нет»? – шепчет Яр.

– Не передумала, – отзываюсь так же тихо.

– И что нам теперь делать? – смеется он, лишь слегка мазнув своими губами по моим. – Что дальше, Яся?

– Дальше я откручу тебе голову, – шутливо рычу, принимая эту пытку за расплату. Он слишком долго терпел мои закидоны, моя очередь. – Яр…

– М-м?

– Ты будешь моим парнем?

– Не знаю, это так неожиданно…

– Хочешь подумать?

– Уже два месяца, как подумал, – выдыхает он и наконец целует меня.

Скрещиваю ноги за его спиной и обнимаю все крепче. Умирая и возрождаясь в каждом желанном касании, освобождаю чувства из плена. Разрешаю их себе. Позволяю и принимаю каждое. И тут приходит долгожданное облегчение на грани боли, будто веревки, стягивающие кожу, вмиг исчезают, оставляя после себя зудящие, но такие сладостно-приятные ощущения.

– Я так скучала… – сбивчиво произношу между поцелуями. – Так по тебе скучала. Думала, мы больше не… никогда…

– Ясь, я же не знал, что… что тебе это…

– Да, я понимаю. Все понимаю.

– Прости… – шепчет он.

– И ты меня… – отзываюсь я.

– Мы снова друг друга переберегли…

– И не зря…

– Похоже, что так…

Градус все выше. Страсть управляет телами. Руки под футболкой, губы на шее. И мы горим. Пылаем в этом согласии, сгораем в признаниях, пепел от которых мерцает повсюду восхитительными блестками, что тают на коже.

– Ясь, тебе лучше надеть штаны, – говорит Ярослав, тяжело дыша.

– А может, лучше тебе снять свои.

– Мы же на работе.

– Начальница не будет против.

Он смеется, а я глажу его щеки и шею, с удовольствием наблюдая за ним таким: довольным, счастливым и теперь уже официально моим. Сучья личность потирает ладони, обрадовавшись, что с этого момента мы можем по праву ревновать его и огрызаться на всех мимо проходящих баб.

– Кстати, она просила передать, что ты больше не работаешь с девушками моложе шестидесяти.