– Инвар, я знаю, ты меня слышишь. Мы должны объясниться!

– Всенепременно, – фыркнул креонидянин.

Он соединил провода в нужном порядке, приоткрыв дверь.

– Один. – он смерил взглядом охранников и скрючившегося у двери сварщика, повторил строго: – Ты можешь зайти, один.

Сыырхад помедлил мгновение, помрачнел, но кивнул – коротко и безапелляционно: своим охранникам и Инвару одновременно.

– Хорошо, пусть так.

Других идей не нашлось. После установки чипа Владу стало плохо – сперва он потерял сознание, потом, стиснув зубы, метался от головной боли.

Духов вздыхал, проверяя биотелеметрию, сравнивал динамику температур. Чип не приживался, принося Владу нестерпимую боль: весь мокрый от пота, с мутным взглядом и усмешкой, больше напоминавшей оскал, он то невидящим взглядом смотрел в потолок, то хватался за простыни так, что ткань рвалась под пальцами.

Привязывать его ремнями Духов не позволил – это бы причиняло дополнительные мучения парню. Но приставил к нему дежурных на время, пока сам работал в лаборатории и медблоке – Корсаков и Крыж по очереди сидели в палате Влада, смачивали ему губы влажной тканью и проверяли капельницы, по которым капля за каплей текло лекарство.

Лицо Влада потемнело и осунулось. Он часто и поверхностно дышал, впадая в беспамятство, и стонал, возвращаясь в сознание.

Глеб мрачнел, глядя на него.

Крыж ругал себя, что не остановил товарища, с тоской и болью поглядывал за тем, как тяжело вздымается у того грудь и пульсирует вена на виске. В один из таких дней, ближе к вечеру, дверь боязливо приоткрылась и в палату заглянула дочка Теона, розово-волосая девочка-подросток Семаль. Василий обернулся на шорох. Увидев Семаль, кивнул в знак приветствия и одновременно приложил указательный палец к губам, призывая к тишине.

Девчонка опустила глаза и покосилась на Чайку – Крыж на всякий случай проверил, достаточно ли тот прикрыт тонкой лианиновой простынью.

– Плохо ему?

– Не очень хорошо, да, – Крыж кивнул. – Ты чего хотела?

Он давно заметил, что девочка-подросток то и дело мелькает у него перед глазами, будто хочет что-то сказать, и всякий раз тушуется, сбегая. В подростковую любовь он не верил, но девчонке что-то было нужно. Вот и сейчас, не просто же так она прокралась в медблок.

Семаль подавила вздох, открыла было рот, но в этот момент дверь открылась и на пороге появился Духов:

– Ты чего тут делаешь?! – опешил, уставившись на подростка. – Тут стерильная зона, а ты без халата даже!

Девочка густо покраснела, пробормотала, что уже уходит, а приходила вообще по поручению отца, узнать, как себя чувствует землянин, торопливо попрощалась и змейкой юркнула за дверь.

«Врет», – не сговариваясь, догадались мужчины, переглявшись. Духов качнул головой.

– Ну, как он? – Мельком взглянув на пациента, задержался взглядом на экране биометрии. Положил руку на плечо Крыжа, дежурившего у постели больного товарища с обеда: – Иди, поспи, я уже освободился, с ним побуду…

Василий встал:

– Почему не получается?

– Кто сказал, что не получается? – Духов опустился на его место, вытянул ноги и с наслаждением откинулся на спинку. Глаза у него оказались покрасневшими от усталости, но продолжали излучать снисходительную уверенность и улыбаться.

Крыж перевел взгляд на пожелтевшее лицо Влада.

– Хочешь сказать, так и было задумано?

Духов скрестил руки на груди, разглядывая молодого человека снизу вверх:

– Я предупреждал, что операция сложная. И технически, и эмоционально. Биочип, который мы внедрили ему, должен врасти в нервную систему, стать ее продолжением. Это немного напоминает операцию по лечению пульпита. Только полная медикаментозная блокада нам не подходит. А это… всегда сопряжено с определенными рисками.

– Но ему ведь даже обезбол не помогает, – Крыж вздохнул.

– Помогает, иначе бы он уже охрип от крика, – Духов вздохнул. – Иди, Василий. Владислав – сильный молодой человек, у него за плечами – годы тренировок и довольно опасных заданий… Завтра ему уже будет легче, обещаю…

– Надеюсь, – протянул Василий, направляясь к выходу из палаты. На мгновение он задержался, обернулся через плечо: – Я бы предпочел не пускать его туда… С одной стороны я смотрю на Глеба и понимаю, что он сейчас чувствует, с другой – на Влада, и понимаю, зачем это делает он.

– И какие мысли? – Духов с интересом разглядывал его.

Крыжа эти мысли не отпускали.

– Я думаю, что они оба бросаются очертя голову в самое пекло, потому что у каждого из них есть личное, что связывает их с Филином: Светлана и Ноэль. Потери ослепляют. И в этом они уязвимы. Филин знает об этой уязвимости и будет использовать ее против них.

Он отвел взгляд и опустил глаза, уставившись в пол. Начмед прищурился, кивнул:

– Но у них есть ты. И твоя холодная голова. – Он встал и подошел к Василию, заложил руки за спину, разглядывая парня. – Я больше тебе скажу, если бы не было этого условия, я бы не согласился на операцию Чайке. Понимаешь?..