На следующее утро, в субботу, проснувшись, я увидела солнце, играющее лучами на покрытых инеем деревьях за окном моей спальни. Не более секунды я наслаждалась этим зрелищем: вспомнились ночные приключения, и меня охватило такое чувство, как-будто я падаю в пропасть. Чтобы привести в порядок нервы, я села и налила себе кофе из автоматической кофеварки, стоявшей на ночном столике. Посмотрев на часы, я поняла, что Тэд еще не позвонил в Бельвью.

Я включила радио. Передавали новости, но я ничего не понимала из того, что слышала. Вновь и вновь ко мне возвращались воспоминания о вчерашнем дне. Я снова видела лежащего на мексиканском ковре Джоэла, затем садилась в санитарную машину… Кроме того, у меня появилось чувство, что я о чем-то забыла. Я пыталась вспомнить — о чем, но воспоминания ускользали.

Наконец я услышала внизу голоса, и пошла к детям. Они уже были в прихожей и собирались кататься на коньках. Мы планировали этим утром пройти по магазинам и купить для них зимние пальто, но я решила отказаться от прежних планов. После бесснежных зим Калифорнии снег был им в радость, а Центральный Парк после снегопада был для них просто идеальным местом. Они собирались пойти на каток «Волтена», и я свободно могла поехать в Бельвью после звонка Тэда.

— Что случилось с дядей Джоэлом? — спросила Кэрри.

Подумав немного, я решила рассказать им правду: это могло пойти на пользу, так как они росли в Нью-Йорке.

— Он что-то принял и ему стало нехорошо.

Кэрри внимательно посмотрела на меня сквозь прядь длинных светлых волос.

— Он принял наркотики?

— Что-то вроде того.

Ее глаза расширились, и я надеялась, что не от восхищения.

— Как он себя чувствует? — спросил Питер.

— Еще не знаю. Я позвонила вашему отцу, и мы отвезли его в больницу, — я посчитала, что лучше было не упоминать о полиции.

— А один человек принял ЛСД и прямо на улице сам себя кастрировал, — сообщила Кэрри.

— Кэрри! — изумленно воскликнула я.

— Да. Он жил три часа после этого. Один врач в Ленокс-Хилл сказал, что страшнее ничего не встречал.

Я начала понимать, почему родители упаковывали чемоданы и в панике покидали город. Наступило время проявить твердость. В древней манере всех матерей, я начала давать инструкции о первом, что пришло в голову — о их походе на каток.

— Позавтракаете в зоопарке. Если будет холодно, придете домой.

Я иногда удивляюсь той ерунде, которую им говорю. Я ведь прекрасно знала, что они все съедят как только выйдут за дверь, но когда они прыгали по коридору, натягивая ботинки, добавила:

— И не снимайте перчаток.

— Если дядя Джоэл в госпитале, то кто же тогда присмотрит за Вальтером? — спросила Кэрри, когда они выходили за дверь.

— За каким Вальтером? — с удивлением спросила я.

— За котом Джоэла. Его зовут Вальтер.

Вот о чем я забыла! Испуганный рыжий кот на книжном шкафу. Кто-то должен кормить Вальтера.

После завтрака я отправилась на квартиру Джоэла.

Неподалеку от дома Джоэла я попросила таксиста остановить машину и пошла в магазин, чтобы купить еды для кота. Ярко светило солнце, и Вторая Авеню выглядела очень опрятно и даже празднично под слоем выпавшего снега. То тут, то там встречались русские старушки, жившие здесь еще с тех времен, когда Ист-Виллидж был частью Ист-Сайда.

В витринах скобяных лавок с обычной кухонной утварью соседствовали медные самовары. Рядом с экзотическими пуэрториканскими фруктами громоздились лотки с борщом и квасом. В одном из небольших магазинов я купила молока, рыбных и специальных кошачьих консервов. Этого добра хватило бы надолго, если только управляющий домом согласится кормить кота.

Дотащив продукты до квартиры Джоэла, я вспомнила, что у меня нет ключа. Я поискала возле сломанных почтовых ящиков, лихорадочно соображая, где он может быть. Если он был в кармане у Джоэла, то он лежит в запечатанном конверте в госпитале. Но большинство людей, приходя домой, кладут ключи на стол. Возможно, мне удалось бы найти ключи внутри квартиры. В этом тоже мог помочь управляющий.

Я позвонила в его дверь — звонок не работал. Тогда я толкнула дверь, и она открылась. В коридоре было темно и неопрятно. Несмотря на утренние часы, кто-то уже жарил рыбу — вонь была невыносимой. На полу валялись осколки разбитой бутылки. Дойдя до двери дворника, я опять позвонила — за дверью выключили телевизор. Я подождала немного, но мне никто не открыл, хотя за дверью явно кто-то был.

— Я насчет квартиры 5Д, — попыталась я привлечь внимание.

Никто не ответил. Я позвонила снова. Тишина. Моя уверенность постепенно начала убывать.

Потом я заметила, что дверь в подвал была открыта. Не настежь, а лишь на несколько дюймов, как будто управляющий только что туда вошел, чтобы проверить — все ли в порядке в котельной. Но мне совсем не хотелось заниматься подтверждением этого предположения. В моем сознании промелькнули газетные заголовки об изнасилованных и убитых женщинах, сожженных затем в огромных печах. Хотя печь в этом доме была, наверно, не слишком большой, крысы здесь, несомненно, водились, и спускаться мне не хотелось еще и по этой причине, однако я открыла дверь и остолбенела. Из подвала поднимался человек.