И наконец, с шумом выдохнул из себя воздух — словно соединил в этом движении все выдохи, которые сделал за свою жизнь. А потом поднялся, вышел из машины и направился в сторону туалета.

Внутри все было выложено белым кафелем, а на потолке горели лампочки без плафонов. От яркого света в глазах защипало. Потом он вымыл руки, но к лицу не прикасался — после умывания заснуть будет еще труднее.

Оказавшись снаружи и вновь ощутив, как здорово он сегодня намотался, Макклей невольно прислушался к отголоскам своих шагов, гулко отскакивавшим от цементного пола.

— На следующей неделе надо будет с кем-нибудь объединиться…

Он опять же вслух произнес эти слова — теперь в этом не было никаких сомнений, потому что через какое-то мгновение голос вернулся к нему, уже в виде эха, хотя с каким-то странным, необычно глухим звучанием. А здорово все-таки — уже завтра в это же время он будет у себя дома. Сейчас это казалось ему почти невероятным.

Он остановился и чуть наклонился, чтобы напиться из небольшого фонтанчика.

Шаги продолжали преследовать его. А ну-ка, погоди, подумал Макклей. Конечно, я отошел довольно далеко, но… Он судорожно сглотнул, продолжая внимательно вслушиваться.

Шаги замерли. Черт побери, подумал он. Это же надо так уделаться. Мы. Она. Нет, это была моя вина, на сей раз мой план. Ехать ночью, спать днем. Да, именно так. Если, конечно, можешь заснуть.

Ну, полегче, полегче. Он свернул за угол и пошел по направлению к стоянке. Неожиданно на самом краю его зрения что-то словно мелькнуло.

Он быстро повернул голову вправо — как раз вовремя углядел стремительный проблеск чьего-то движения — движения, явно говорившего о стремлении поскорее укрыться в темноте.

На другой стороне, правда, располагался дамский туалет, прикинул он про себя. Может, Эвви…

Он глянул в сторону своей машины, но та была ему не видна.

Макклей двинулся дальше. Теперь зона парковки напоминала оазис, залитый лучами света. Огнями пожарища. Или отблесками костра индейцев: машины с трех сторон окаймляли стоянку наподобие фургонов, приготовившихся к ночевке в прерии.

Сила — в массовости, подумал он. И вновь каждая машина, мимо которой он проходил, поразительно напоминала ему предыдущую, разумеется, это была игра света. И машины были все те же самые, которые он видел полчаса назад. Сейчас у них был особенно запыленный, покинутый, несчастный вид.

Он прикоснулся к одному из радиаторов. Пыль. А почему бы ему не запылиться? На его собственной колымаге, наверное, не меньше грязи, тем более после таких дорог.

Он прикоснулся к следующей машине, потом к еще одной. Все они были настолько грязные, что он мог без труда написать на любой собственное имя и при этом не опасаться, что поцарапает краску.

Макклей представил, как выглядит со стороны, прохаживаясь вдоль этих машин — Боже упаси! — причем вообразил, что оказался здесь год спустя и вновь увидел все эти машины. Те же самые.

А что, если некоторые из этих машин действительно брошенные? — устало подумал он. Мотор перегрелся, что-то там взорвалось, сломалось посреди дороги — вот владельцы и бросили их, а потом решили не возвращаться. Кто знает? Или это дорожную полицию волнует, что ли? Интересно, а станут их здесь месяцами, а то и годами держать, вроде сараев змееловов рядом с шоссе?

Интересная мысль. В голове Макклея продолжало звенеть. Он чуть изогнулся назад и сделал глубокий вдох, насколько это было возможно на такой высоте. И тут же что-то услышал.

Слабое, легкое, почти незаметное постукивание. Это напомнило ему звук бегущих ног, но потом он поднял взгляд на висевшую над головой лампу.

Сотни мотыльков бились о вытянутый плафон; их мягкие тела кружили вокруг, подлетали, ударяясь о стекло, а потом снова устремлялись вдаль. Это продолжалось без конца. В свете лампы их крылья казались полупрозрачными.

Он сделал еще один глубокий вдох и вернулся к машине. Ему было слышно легкое потрескивание, которое издавал постепенно остывавший корпус машины. Макклей машинально опустил руку на капот. Разумеется, теплый. А как колеса? Он прикоснулся к левому переднему. Тугое, горячее, как булка, которую только что извлекли из печи. Он поднес ладонь к глазам — на ней, подобно обуглившейся коже, остался след черной резины.

Потом потянулся к ручке двери. К крылу машины резко подлетел мотылек — он смахнул его рукой, чиркнув пальцем по машине, отчего на ней остался короткий след.

Макклей присмотрелся и увидел волнистый, крапчатый узор, покрывавший его немытый автомобиль. И тут же все вспомнил. Дождь, вчерашний дождь, вода оставила потеки на слое пыли.

Он глянул на соседнюю машину. Та тоже была испещрена пятнами высохших дождевых капель, однако, приблизив взгляд, он увидел, что водяные полоски вдоль и поперек пересекались другими, можно сказать, более свежими и поверхностными, а поверх их находились все новые и новые.