Отперев номер, сразу иду в ванную. Чищу зубы и раздеваюсь до трусов. Вообще-то я привык спать без них, но недели две можно и потерпеть. Про уважение чужих границ Агния верно подметила.

Вспомнив об этом разговоре, я закрываю тюбик пасты, а щётку кладу в стакан.

А потом ненароком обнаруживаю розовый кусок марли, висящий на полотенцесушителе. При внимательном рассмотрении он оказывается трусами моей соседки.

Я раздражённо лязгаю зубами.

Ну и что там о личных границах? С чего Агния решила, что я хочу знать, какое она носит бельё? Ладно бы речь шла о хлопчатобумажных рейтузах. Но тут-то полупрозрачная сетка на двух лямках. Гамак, блядь, для хомяка.

Выйдя из ванной, я обнаруживаю, что Агнии хватило часа для того, чтобы забыть о моём присутствии. Она лежит посередине кровати, широко раскинув руки и ноги, и мирно сопит. Молодец, конечно, что позаботилась о пижаме.

Выругавшись себе под нос, забираю подушку и одеяло со своей половины. Кресло куколда сегодня моё.

Просыпаюсь с улыбкой на лице. Во сне я настолько мастерски каталась на лыжах, что бренд спортивной экипировки предложил мне стать его лицом, посулив гонорар на шестизначную сумму. В долларах, разумеется.

И спала я просто прекрасно. Горный воздух – это, конечно, нечто! Морской с ним не сравнится.

Сладко потянувшись, я сажусь и упираюсь взглядом в Рафаэля, спящего в кресле. Его голова неестественно откинута назад, ноги свешиваются через подлокотник. Своим видом он напоминает корявую английскую букву W.

Теперь ясно, почему я так отлично выспалась. Потому что не с кем было делить кровать.

Выскользнув из-под одеяла, я на цыпочках подхожу к креслу и легонько тормошу Рафаэля за плечо.

– Эй! Перекладывайся. На тебя смотреть страшно.

Пробормотав что-то невнятное, он поднимает голову и несколько секунд разглядывает меня, словно не узнавая.

– Ты в кресле уснул, – подсказываю я. – Напился, что ли?

Ничего не ответив, Рафаэль сбрасывает одеяло на пол и молча топает к кровати. Я стыдливо отвожу взгляд. С утренней физиологией у него всё в порядке. Ну или он бутылку пива принёс в трусах.

Упав на подушку, он лежит без движения, из чего я делаю вывод, что он спит. И продолжает это делать, даже когда я, помытая, одетая и уложенная, выхожу из ванной. Что ж, значит, завтракать сегодня придётся одной.

Рафаэль появляется в ресторане, когда я доедаю третий по счёту круассан. Молча кладёт телефон на стол и, ненадолго исчезнув, возвращается с тарелкой гречки и чашкой кофе.

Судя по виду, он не в духе, из-за чего я начинаю чувствовать себя виноватой. И дернул же меня глинтвейн пооткровенничать.

– Я не слышала, как ты вернулся. – Из-за желания быть милой, мой голос звучит до противности пискляво. – Чем занимался?

– Пиво внизу пил, – буркает Рафаэль, не глядя на меня.

А, то есть всё же есть шанс, что это была бутылка.

– И потом решил продолжить мальчишник в кресле?

– Ты оккупировала собой всю кровать. Мне пришлось.

Мне хочется провалиться сквозь землю. Бедный Рафаэль. Мало того, что призналась в своей антипатии, так ещё и вынудила его спать в кресле кукловода.

– Прости. Это всё глинтвейн виноват. Хочешь ещё кофе? – Я перевожу взгляд на его пустую чашку. – Я принесу.

– Я сам.

Глядя в его удаляющуюся спину, я судорожно ломаю голову, чем могу его задобрить. Рафаэль, в конце концов, полностью оплатил проживание в отеле и тоже имеет право хорошо проводить время.

– Пойдём сегодня на гору? – с энтузиазмом предлагаю я, когда он возвращается за стол.

Устремлённый на меня взгляд Рафаэля красноречиво вопрошает: тебе что, снова в больничку захотелось?

– Не волнуйся, я буду кататься на ватрушках. А ещё я планирую фотографировать и снимать видео. Я подписана на твой профиль лет пять, но ты ни разу не выкладывал то, как круто катаешься. Это нужно исправить.

– Не надо меня снимать, – недовольно бормочет он.

– Тебе жалко? Будешь потом внукам хвастаться. А вечером я предлагаю пойти на тусовку. Видел афишу? Какой-то известный диджей приезжает. – Не дождавшись его восторженной реакции, добавляю веский аргумент: – А ещё там будет бесплатное пиво.

Глянув на меня исподлобья, Рафаэль молча отхлёбывает кофе. Отсутствие язвительного ответа с его стороны можно принять как согласие.

– Девочка, ты будешь спускаться? Если нет – отойди. – Сверкая недовольным взглядом, женщина в пуховике цвета «вырви-глаз» демонстративно обходит меня, не забыв пихнуть ватрушкой на прощание.

Коза, – бормочу я себе под нос.

Какая я ей девочка? Мне уже двадцать семь, и я бы предпочла, чтобы незнакомые люди обращались ко мне уважительно и на «вы».