– Потом мы будем вспоминать это как ужасный сон. Сейчас нужно сделать все, чтобы эта ужастная реальность не проявилась.

Архи бесшумной поступью шли проторяя нам путь по спящему саду. Восточная сказка еще жила своей размеренной жизнью. Пахло мамиными благовониями и специями. Запах корицы и ванили, шоколада и апельсинов смешался в приятный аромат моего дома, так пах мой дом, а я совсем и забыла. Оказывается дом может пахнуть, дом может окутывать родным теплом, как живой успокаивая и защищая. Я и это забыла, как это ощущать себя под крылом любимых людей в полной безопастности, жить как хочешь, делать что хочешь и сколько хочешь, и все мои прошлые капризы казались неуместной глупостью. Шалость ребенка, капризного ребенка, теперь тоже казалась мне далекой нереальной сказкой. Я вновь ощутила себя в коконе родительской любви и защиты. И плакала, я сейчас беззвучно плакала. Черная маска скрывала и мои слезы, и мои эмоции. Мне казалось что слишком напряженные плечи Ахмеда, тоже подозрительно вздрагивают, но я сделала вид что не вижу слез истерзаного душой воина. Лишь вторая альтернативная рельность сможет уравновесить его кошмары и превратить эту реальность в простой сон.

Зал для заседаний мерцал кристаллами ночного света. Круглый стол стоявший посреди зала заполняли Архи и верные люди моего отца. Все о чем-то тихо переговаривались, как во один из моментов в дверном проеме показались мои родители. Комок подступил к горлу. Я и забыла, как они прекрасны. Все, я неудержалась! Черной беззвучной молнией я бросилась к своим родителям. Повиснув на шее у отца, я беззвучно зарыдала. Мне не было стыдно, я все же попыталсь их спасти. Мама не понимающе с тревогой в своем чарующем взоре смотрела на мою черную маску, дрожащей от волнения рукой, я стянула черный покров с лица. На мою маму смотрела ее точная копия.

– Как такое может быть, дочка?
– прошептала она белеющими губами....

В полной тишине под тихий шепот ночной листвы раскидистых деревьев и под мирное пение сверчков, жуткие ответы на все распросы моего отца, словно раскат грома звучали в полной тишине. Мы по очереди рассказывали о другой реальности откуда пришли, каждый наш новый рассказ вносил толику ужаса, запах крови и смерти в эту реальность. На круглом столе искрились синие кристаллы памяти, со всех сторон шла запись нашего рассказа, ведь после того как мы изменим линию событий в этом мире, память всех окружающих тоже подвергнется полному забвению. А отец не хотел забыть ни единого слова из этой ужасной истории и когда в истории звучало мое имя в его глазах вспыхивали огни гордости за свою дочь. Весь его вид так и говорил, что он воспитал достойную дочь.

Когда стихло последнее эхо из слов, когда лица мужчин склонились на картой пустыни изучая детали новой операциию только тогда как мне кажется я смогла сделать полный вдох своей грудью. До этого словно тиски сжимали мое сердце, я боялась упустить какую нибудь важную деталь в своем рассказе. Ведь от того, как точно мы изложим опастность этих жутких тварей, завистит чья-то жизнь.

– Мама, я хочу увидеть их, - я тихо прошептала свою просьбу маме почти в самое ушко и она все поняла без слов.

О эти восточные ночи, как же я по ним скучала. Темное почти черное небо усыпанное крупными звездами, что служили вдохновением для влюбленных поэтов воспевающих красоту своих возлюбленных. Персиковый сад своим ароматом мог свести с ума любого изысканного гурмана. А ночное пение соловьев перекликается с шумом перетекающих сыпучих песков пустыни, которые отделяет от сада лишь кирпичная кладка стены. И именно этот контраст заставляет так остро ощущать течение самой жизни. Мертвый песок безжалостно навсегда усыпляющий зазевавшихся путников и изумрудная зелень райских садов. Как жизнь и смерть, и здесь нет той серой грани жалкого бессмысленного существования. И если ослабевает твой дух, то безжалостная пустыня поглотит тебя как ненужное удобрение. Гнили здесь нет места. Поэтому темперамент народа как крепкий горячительный напиток всегда держит тело в тонусе.

Я шла такая непохожая на отсальных женщин, что следовали всегда рядом с мамой. Серебристый перезвон браслетов, их грациозная мягкая кошачья поступь, женственные наряды и волосы ухоженные драгоценными маслами. В их сердце жила та самая мягкая женская энергия, что способна живым источником покрывать все протсранство вокруг. Я же ощущащала себя исключением из правил, ведь на мне была мужская одежда, на поясе красовался изящный небольшой кинжал, а мои волосы строго утянутые в целомудренный хвост, просто указывали на мою принадлежность к женскому полу. А шрамы на сердце четко указывали, что женщине не всегда удается быть милой и женственной. Стальной стержень, что при моем воспитании заложил в меня отец не дал сломиться хрупкой женской натуре. Не всегда женщина может иметь точку опоры в мужчине, иногда эту самую точку ей приходится искать внутри себя. И когда она обретет эту самую опору, то перестанет прятасться за спиной у своего мужчины. Может это и не совсем правильно по нашим восточным законам, зато я теперь твердо знала что в момент опастности не упаду в благородный обморок, а встану на защиту моей семьи и друзей.

Мы тихо вошли в спальню к маленькой принцессе Амире. Это так мило. Она, то есть я, спала на большой розовой кровати раскинув руки в стороны, милая улыбка блуждала на сонном личике, я была похожа на ангелочка что видит волшебные сны. Милая няня так и заснула со своим вязанием, клубочек голубой шерсти укатился под кровать, где и был захвачен моим котенком, тот наигравшись им вдоволь так с ним и заснул. Никакие горы золота, никакие лавры славы, никакие дары не стоили этой мирной картинки. Пусть будет мир и никогда не будет войны. Мне кажется или это я все-же прошептала одними губами. Я хотела захватить каждый миг этой картинки, каждый мирный вдох спящей нянюшки, тишина и посапывание ребенка, я заложила эту картину в свое сердце и когда мне будет грустно я словно в свой фильм буду погружаться в нее и испытывать те же самые чуства которые испытываю сейчас.

Роса не успевала слетать с примятой травы, я летела пулей к своим друзьям, наши три часа отведенные для этой реальности истекли. В саду меня ожидали три темных ночных силуэта. Сейчас ход событий уже зависел далеко не от наших решений. Наконец когда моя магия белым светом выхватила груг из пространства темного сада, мы подвластные ее непреклонным законам испарялись как нечто лишнее в этом пространстве. Сколько могла, она соединяла частицы нашего тела через пятое измерение, но и мой резер не бесконечен. Мама побежавшая зачем-то за мною следом смотрела на то, как я испаряюсь с ужасом и застывшими слезами в глазах. Хотя она и знала, что мы воплотимся и встретимся в другой реальности, она все равно не могла видеть как исчезает ее дочь просто растворяясь в никуда. Мама, кажется она готова любить сразу все мои воплощения, все мои версии, и все мои реальности. Это ж Мама!...