– Охренеть! А подписи чьи? Это же явно не Разумеева черкнула, её «министерский» размах не забудешь.

– Чьи…, - риторически заметила Яна, - сама подделала.

– Так надо её заложить! – горячилась Лена.

– Если это открыто сделать, не сомневайся, ещё до начала разборок успеет нас уволить. Ты же видишь, какую репутацию нам создала: ни хрена работать не хотим и не умеем, все на ней держится. Выкрутится, все подчистит. Управляющие боятся Невзорову как огня, работу не захотят потерять, промолчат. Надо подумать, как все преподнести собственнику. Уж очень он её ценит как специалиста. До сих пор не могу взять в толк, как умудрилась в глаза умному мужику нассать. На лесть падок?

– Знает слабое место мужчин…

– Вот, вот. Про это и говорю.

– Я недавно слышала, как Невзорова по телефону говорила: «На все пойду, чтобы семью прокормить». Как будто семья только у нее. Все остальные волки-одиночки, брошенки и поголовно сироты… Тут ты права. Если на горизонте замаячит угроза, устроит полный ад.

Обе слишком хорошо помнили, как у Виктории Вячеславовны случился конфликт с одной из управляющих, чьё терпение закончилась после ежедневного гнобления. Та не стала молча увольняться, ситуация получила широкую огласку и дошла до собственника. Тем не менее, несмотря на неопровержимые факты хамства и злоупотреблений, Виктория, как обычно, сумела пролезть через заднее отверстие не намылившись, заявив, что её оболгала нерадивая руководитель, которую она хотела убрать за падение продаж. Более того, Невзорова лично заставила продавцов подписать коллективное письмо против управляющей, предъявив его в качестве доказательства непорядочности подчиненной.

– Стопроцентно отмажется, - Лена, включив цокающий поворотник, снова тронулась и продолжила:

– Собственник, похоже, ничего не хочет замечать, когда ему яйца облизывают. Манипуляции Невзоровой уже достали. Звонит мне каждый раз, спрашивает: «А почему Яна так сделала, или так- то сказала?». Постоянно подключает третье лицо. Какого хера, звонила бы тебе напрямую и спрашивала.

– Ты не поняла до сих пор? Сталкивает лбами. Если ты ей ответишь, тут же перезвонит мне и доверительно сообщит: «Лена про тебя говорит то-то…, неужели правда, не верю?» Ещё и приукрасит.

– Ага, а потом мне: «Яна про тебя всем говорит, что ты такая-то». Да можно вообще не отвечать, половину сама придумывает.

– Разве не предполагает, что можем между собой обсудить?

– Надеется, что дуры. Обидимся, разругаемся.

Яна промолчала, перебирая в памяти, что же могло дать основания представится в таком невыгодном свете.

– Знаешь, ещё бесит, когда она показательно начинает тупить, - Лена выглядывала вбок, осматривая возможность для обгона.
– Начинает до чего-нибудь докапываться, и с претензией так: «Вы договорились с подрядчиком на покраску стен?», я ей: «Конечно, ещё неделю назад». «А договор заключили?». «Я его секретарю передала и вам в аскье написала, вы ответили ок». И тут начинается: «Что передали?». Я ей - «Договор». «Кому передали?», «Секретарю»… Как идиотка.

– Хах, знакомо! Ей просто хочется тебя прессануть, а не за что. Забыла чуток, а переобуваться поздно, – хохотнула Яна.
– Любит дурой прикинутся, особенно когда сама накосячит.

– М-мм, любимая тема.

– Вломили нашему филиалу за красные ценники на куртки, соответственно ей тоже досталось. Шефиня тут же звонит мне и спрашивает, зачем мы их поставили. В разнос прямо идет, какие мы идиотки, ничего не соображаем, позорим вместе с бестолковыми управляющими. Я отвечаю: «Так это же ваше распоряжение», и скидываю скрин её сообщения. Неврозова начинает выворачиваться, что это мол, все дураки опять, это она писала про ветровки, а в сообщении четко написано «куртки», и по всей сети, управляющие прочитали «куртки». Даже спорить бесполезно.

Лена засмеялась, вспомнив прозвище шефини, очень метко переделанное из фамилии.

– Ты помнишь, как она на прошлом собрании верещала, чтобы я уволила управляющую с «Фокуса»? Орала что та «никакая», ни на что не способна, и чтобы я ей в лицо передала эти слова?

– Ещё бы, конечно помню. У неё за глаза все твари тупые.

– Ага, я потом аську в магазине открыла и охренела. Митяева, после моего разговора об увольнении, начала жаловаться: «За что меня Елена увольняет?». Причем, ты же знаешь, я хоть и жестко, но всегда корректно разговариваю, не позволяю оскорблений или унижений. Неврозова ей пишет: «Да, Елена грубая. Я поговорю с ней. Не знаю почему она хочет вас уволить. Вы же знаете, я к вам хорошо отношусь. Я всегда за управляющих». Представляешь, сука какая?

– Она всегда так делает, хочет показаться хорошей, одевает корону добродетельницы. Интуитивно знает, что персонал её люто ненавидит. Надеется, всех ловко обмануть. Ты потом сказала управляющей, чья инициатива была?

Лена пошла на обгон Тойоты.

– Смысл? Чтоб меня потом с говном сожрали?

Она напряженно давила на педаль газа, скорость уже была под 160, а обогнать никак не удавалось.

– Вот ублюдок, - Яна смотрела на соседнюю машину. – Увеличивает скорость, специально не дает обогнать!

В черном автомобиле, на них смотрели и ржали три уголовных «заточки». По-другому отвратные хари назвать было нельзя. Лена, не отвечала, сосредоточено вцепившись в руль. Навстречу, моргая фарами, несся КАМАЗ.

– Тормози! Давай назад, – Яна старалась не кричать громко, чтобы не обострять и без того критическую ситуацию.

На счастье, Лена, обладала отличным опытом вождения, в последнее мгновение надавила на тормоз до отказа и успела впритык зайти за Тойоту, чуть было, не столкнувшись с машиной сзади и едва разойдясь со встречкой. Через долю секунды многотонный грузовик промчался мимо.