Я убрал руку с ее бедер, чтобы взять ее за горло. Я наклонил голову, ее запах витал повсюду, вторгаясь в мои чувства и почти заставляя меня забыть об этой проклятой игре. Но я снова контролировал ситуацию. Я вернул себе один дюйм власти в своей жизни и не хотел его отпускать.

Ее губы разошлись, а глаза расширились. Она хотела этого поцелуя. Но я собирался заставить ее потрудиться для этого.

Я дразнил уголок ее рта, переместился к уху и покусывал его чувствительную плоть. Ее бедра сильнее вжались в мои, и из моего горла вырвался негромкий смех.

— Эрик, — взмолилась она, но на этот раз не хрипло. Более требовательно. Более сердито.

Вот что я чувствую, бунтарка.

Я продолжал свои мучения, посасывая и целуя ее шею, удерживая ее на месте другой рукой. Она приподняла колено, пытаясь приласкать меня, но я отшатнулся назад, отпуская ее горло.

— Мудак, — рявкнула она, дергая за веревку. — Развяжи меня.

— Веди себя хорошо, и я дам тебе то, что ты хочешь, — сказал я ей.

Ее челюсть дрогнула, и эта бунтарская натура в ней вырвалась на поверхность. Она не хотела играть в мою игру, но по какой-то причине война в ее глазах уменьшилась, и она натянуто кивнула, замерев.

Я снова придвинулся ближе, просовывая руку ей в легинсы, и мои пальцы заскользили по ее клитору и закружили во влажности между ног. Она застонала, ее голова запрокинулась, когда я ввел в нее два пальца и медленно начал двигать ими, наблюдая за выражением ее лица, пока она сдавалась мне. Я держал ее именно там, где хотел, подталкивая к блаженству, а затем снова убирал руку, не давая ей достичь кульминации. Я скользил пальцами внутрь и наружу, а затем провел ими по ее клитору, кружа и лаская, пока она снова не оказалась на грани экстаза. Она вскрикнула, дергая за свои оковы, и какая-то извращенная часть меня получила удовольствие от этого, когда я снова отдернул руку.

Ее глаза остановились на мне, обвиняющие и полные гнева. — Эрик, — прорычала она. — Прекрати.

Я склонил голову набок, наблюдая, как она борется со своими веревками, а затем вытащил руку из ее штанов и, опустившись на колени, стянул их с нее. Она пнула меня, когда я сорвал их с нее вместе с ботинками, носками и трусиками, и я мрачно рассмеялся, поднимаясь на ноги.

Я встретился взглядом с моим пылким маленьким созданием, когда она изрыгнула в мой адрес череду проклятий, но я только закинул одну из ее шелковых ножек себе на бедро и спустил штаны достаточно, чтобы освободить свой пульсирующий член.

— На этот раз не останавливайся, — прорычала она, когда я прижался к ее мокрой киске, и улыбка сползла с моего лица.

— Я главный, — предупредил я ее. — Сдавайся мне, бунтарка.

Я двинул бедрами вперед, заполняя ее тугую киску каждым дюймом своего члена, и она вскрикнула, а ее руки потянулись к своим оковам, когда мои пальцы сжали ее бедра, поворачивая ее именно так, как я хотел. Я трахал ее быстро, заставляя ее принимать меня именно так, как я хотел, и она подалась вперед достаточно, чтобы вонзить свои клыки в мое плечо в яростной попытке причинить мне боль, но я наслаждался болью, трахая ее еще сильнее.

Ее киска начала сжиматься вокруг моего члена, моей девочке явно нравилось то, как грубо я брал ее, но прежде чем она смогла получить свою кульминацию, я кончил с рычанием восторга, замирая внутри нее и запустив руку в ее волосы, чтобы украсть поцелуй с ее губ. Затем я вышел из нее, оставив ее хныкать, отчаянно желая большего, пока я заправлял себя в боксеры и поправлял штаны.

Доказательства моих прав на нее покрывали внутреннюю поверхность ее бедер, и она смотрела на меня в полной ярости, пока я наслаждался кайфом от своего контроля над ней.

— Развяжи меня, — прорычала она.

— Если ты хочешь кончить, тебе нужно вести себя хорошо, — предупредил я.

— К черту твои игры, Эрик. Я не хочу, чтобы ты снова прикасался ко мне. Отпусти меня.

Эти слова в одно мгновение разрушили извращенную игру, в которую я играл, и я бросился вперед, разрывая веревку голыми руками.

Она оттолкнула меня, схватила свои легинсы, натянула их и бросилась через весь магазин, оставив ботинки. Чувство вины пронзило мою грудь, и я бросился за ней, опередив ее у двери и преградив ей путь.

— Подожди, — взмолился я.

— Уйди с дороги, — прошипела она, пытаясь оттолкнуть меня в сторону.

Я поймал ее запястья, и она вырвала их из моей хватки. — Не прикасайся ко мне.

— Монтана, — попытался я.

— Я знаю, ты сейчас проходишь через какое-то ужасное дерьмо, Эрик. Но я не буду твоей гребаной отдушиной.

Стыд захлестнул меня. Я знал, что она права. Предполагалось, что я пытался загладить свою вину перед ней, но я снова облажался. Я поддался этой жгучей потребности внутри меня вернуть власть над миром и причинил ей боль в процессе.