Это было похоже на удар пыльным мешком по затылку. Лена не ожидала такого напора от истощённой приступом девочки, но сразу же поняла, в чём причина. Это был голод. Выпад последней надежды в попытке спастись от уничтожения. В этот момент Лена впервые подумала, что за фасадом невинного ребёнка в Насте может скрываться расчётливый и бескомпромиссный хищник.

Подобно плотоядному насекомому девочка вцепилась своими ментальными жвалами в самооценку Лены и впрыснула туда яд сомнения, чтобы парализовать её душу и высосать из родной тётушки её собственное Я. Из ниоткуда поднялось вдруг в Лене чувство обиды и расползлось по членам, быстро завладев каждым нервом в её теле.

Я – никто. Я ублюдок. Мой отец – сумасшедший чужой мужик. Моя мать – больная на всю голову шлюха! Я плод греха; и я обречена тускнеть и погружаться всё глубже во тьму. Я такая дура… Богу на меня плевать… Чего я вообще жду от жизни? Поколение за поколением уходит в ничто, и о большей части из этих людей никто и никогда не узнает. Кто вспомнит про меня через, скажем, пятьдесят лет? Детей я иметь уже не могу. Букин, и тот меня предал… Всё, сделанное мной, было сделано впустую. Нелепая случайность направляет любую жизнь и такая же нелепость её прерывает. Люди с радостью закрывают глаза на это, но не могут этого избежать. Как жаль… Себя, других, всех, кто угодил в капкан бытия… Не проще ли просто дать Насте то, что она хочет?

И если бы Лидия Михална не дала Лене пощёчину, то битва была бы проиграна. Боль подействовала отрезвляюще.

– А ударьте ещё раз, пожалуйста, только с другой стороны.

– Как это по-христиански! – трудно было понять, шутит ли психологиня, но просьбу она исполнила незамедлительно, чем окончательно привела Лену в чувство. – Вы в порядке?

– Кажется, да. А с ней что?

Настя сидела, уткнувшись лбом в стол.

– Насколько я поняла, – сказала Лидия Михална, – Насте нужен носитель или "база", что ли – человек, который мог бы хранить в своём мозгу часть её телепатической сущности. Сектантам кажется, что этим человеком должны быть вы. Я придерживаюсь иного мнения, но проверить это мы сможем только связавшись с этим "ПостТехом". Скорая нам тут явно не помощник. Причём, ехать надо сейчас. Рабочий день ещё идёт. Кто знает, что может случиться с ней этой ночью…

Офис "ПостТеха" находился относительно близко – полчаса по зимним дорогам. Это было серое здание в стиле советского брутализма. Массивные железобетонные конструкции нависали друг над другом под опасными углами, не создавая, впрочем, впечатления хрупкости всей конструкции. Напротив, здание казалось основательным и вполне подходящим хранилищем для самых неудобных секретов.

Интерьер заведения соответствовал его облику. Лене подумалось, что если бы геометрия была религией, то это место несомненно стало бы её храмом.

На проходной их встретила женщина, указанная в контактах Ольги. Пожалуй, она выглядела слишком уж опрятно. Настоящая чистюля. Глядя на неё, Лена даже слегка устыдилась своей испачканной в мрачных церковных подвалах куртки, но быстро остыла, осознав всю мелочность подобных мыслей в этих обстоятельствах.

Им выдали временные пропуска, после чего все они вчетвером направились к лифту. Работница "ПостТеха", представившаяся Галиной, не задавала никаких вопросов, но всё время держалась возле Насти, внимательно изучая её и делая какие-то записи в планшете.

Лидия Михална молчала и вообще делала вид, что её здесь нет.

Они поднялись на верхний этаж и оказались в широком коридоре, ведущем в стерильно белое круглое помещение, в центре которого было установлено какое-то оборудование, назначение которого Лене было абсолютно неведомо. Среди всех этих проводов и приборов в металлических корпусах она узнала лишь клавиатуру синтезатора, которая смотрелась здесь абсолютно неуместно.

В комнате находилось несколько человек в белых халатах. Они выглядели как лаборанты какой-нибудь фармацевтической корпорации. Двое из них носили странные очки, напоминавшие плавательные. Все они были мужчинами.

– Приветствую вас в нашей обители, – заговорил тот, что был ближе. – Меня зовут Артур Иваныч. Я вам помогу.

Он не носил очков, был высок и статен. Лет ему было, наверное, сорок пять. Волосы – чёрные, как дёготь; лицо бледное, как у альбиноса; а губы большие и чувственные. Мужчина широко улыбался и не прятал глаза; в его взгляде не было вызова, как не было в его улыбке следов какой-либо неискренности. В целом, он создавал впечатление человека, которому можно доверять.

– Здравствуйте, – сказала Лена. – Настя…

– Мне доложили, – мягко перебил он. – Мы проследим, чтобы она хорошо отдохнула.

Когда он сказал это, один из лаборантов в очках, тот, что с рыжими волосами, подошёл к Насте и протянул ей руку. Девочка с лёгкостью согласилась проследовать с ним, будто это было дежурной процедурой, и Лена не стала этому препятствовать. Галина ушла вместе с ними.

– Прошу вас, садитесь, – сказал Артур Иваныч, и его лаборанты тут же, как по команде, принесли стулья и покинули помещение. – Я вам всё объясню.