Своей черепашьей скоростью начала одеваться. Нужно выходить в четыре часа, уже не ночи, а утра. Медсестра заснет и я доберусь к назначенному времени. Джинсы на мой гипс не налезли, зато свободные спортивные штаны в самый раз. Март. Вроде на улице стало теплее и снег местами растаял, но погода обманчива. Натянув на одну ногу сапог, надела толстовку, а сверху кофту с капюшоном на замке. Куртки у меня здесь не было.

Когда настало время, я подхватила костыли и вышла из палаты. Но тут же замерла. Напротив палаты сидя на диванчике спал Влад. Что он тут делает? Почему не дома? Тихонечко сняв сапог и взяв его в зубы, без шума шла к выходу, было больно и жутко не удобно с сапогом в зубах, но куда деваться? На посту медсестры не было, спала в сестринской. Надев обратно сапог, поковыляла дальше. Лестница далась тяжело, но спустившись на первый этаж, допрыгала до приемного покоя. Единственная дверь, которая никогда не закрывалась на ключ, даже ночью. На удивление мне сегодня везло. Никого не было, но слышала разговор и смех медсестер в их кабинете. Наконец-то на улице. Холодно. Но ничего, я сильная. Папа в детстве всегда так говорил.

Никогда мне не было так тяжко, как сейчас. Действие обезболивающего укола прошло на пол пути. Кружиться голова. Прислонившись к бетонному забору химического завода немного отдышалась. Сделав глубокий вдох продолжила свое «путешествие». Начинало светать. Сколько времени было не знаю, телефон остался в палате.

Когда добралась до кладбища, немного опоздала. Вижу выкопанную могилу, а возле нее на складных табуретках в красном гробу лежал бледный и оттекший папа, а мама плакала в сторонке. Я ускорилась. Отдышка. Пар изо рта. Легкие пронзает болью от морозного воздуха. Доковыляв, стояла около папы. Слезы. Коснулась его руки. Холодный. Нет! Этого не может быть! Это всего лишь ужасный сон! Папа проснись! Ты же шутишь! Пожалуйста, проснись! Я обняла его, шепотом прося прощения. Так давно не видела его. Господи, почему все так?

Мама пришла в себя. На нее было страшно смотреть. Опухшее заплаканное лицо, неопрятно одета, волосы растрепаны, в глазах ненависть.

— Уйди от него, тварь! Не смей к нему подходить! — прокричала мама и подойдя толкнула меня в снег. Снега было немного, от чего очень жестко приземлилась. Я закричала от боли, сломанная нога еле слышно хрустнула. Попыталась встать, но никак не получалось, боль не позволяла. Вдруг кто-то сзади подхватил за талию и поднял на ноги. Обернувшись, увидела Влада. В маминых глазах отразился ужас и даже слегка попятилась от нас. Люди занимающиеся погребением не вмешивались. К папе на похороны никто не пришел, скорее всего никто не сообщил об этом.

— Вот ты где, я тебя везде ищу, — сказал он спокойно, но в глазах гнев и…волнение?

— Здравствуйте, тетя Маша. Рад вас видеть. А что вы тут делаете? — обратился Влад к моей маме недобро оскаливаясь.

Он снова перевел взгляд на меня, нахмурившись снял с себя куртку, оставаясь в одной толстовке, накинул ее на меня. Моя гордость кричала: «Брось эту куртку на землю, растопчи ее, пошли его куда подальше», но организм требовал тепло, поэтому перешагнув свою гордость, укуталась в его куртку.

— Хочешь и меня убей! Мне уже не жить без него! — кричала мама.

Влад дернулся в ее сторону, намереваясь к ней подойти, но я преградила ему дорогу, положив руки ему на грудь. Он напрягся, но остановился, долго смотрел мне в глаза, пытаясь что-то в них прочесть, затем кивнул тем мужчинам. Они заколотили гроб, опустили в могилу. Слезы. Откуда их столько? Подойдя к могиле, бросила горсть земли. Люблю тебя, пап. Земля тебе пухом.

Его закопали, установили памятник и крест. Люди уехали, мама ушла. Подойдя ближе к могиле, отбросила костыли, упала на колени. Больно. Плевать. Терпи. Мысленно я говорила с папой:

«Папочка, папуля, ты же знаешь, я не виновата. Прости меня, пожалуйста. Знаю, знаю, мои извинения ничего не исправят, не воскресят тебя, но, пожалуйста, не держи на меня зла. Я никогда не прощу себе твою смерть. Обещаю, я отомщу. Я никогда не забуду тебя, не брошу. Буду приходить почаще. Буду рассказывать все, мы так мало с тобой разговаривали, так давай наверстаем упущенное хотя бы сейчас. Я очень скучаю по тебе, пап. Мне бы обнять тебя сейчас…»

— Пойдем, — грубый голос вывел меня из мыслей, а сильные руки подхватили меня.

Только сейчас заметила возле него какого-то парня, который молча стоял, ожидая приказа или еще чего. Влад кивнул в сторону, тот подобрал со снега мои костыли и пошел следом за нами. Сердце разрывается на части. Сегодня я потеряла трех близких мне людей. Папа… Его я больше не увижу, не услышу его голос, не обниму… Мама… Она меня ненавидит… Мы стали чужими… Влад… Люблю и ненавижу! Как можно любить такого монстра? Но его я тоже потеряла, он уже не тот, каким я знала.

Дойдя до мото, опустил меня на землю, сел и похлопал по месту позади себя приглашая сесть. Деваться было некуда, обратно пешком точно не дойду. С трудом перекинув загипсованную ногу и схватилась руками за задний выступ мотоцикла. Влад протянул мне второй шлем и помогая надевать, произнес:

— Держись за меня, иначе свалишься. Я тебя потом с асфальта не соскребу.

Обняв его за талию, приготовилась к поездке. Но тут же заметила, что тот парень сел в машину, позади нас. Ждал нас. Влад надел шлем, завел мотор и громко рыкнул:

— Крепче!

Я прижалась к нему, ощущая тепло его тела. Похоже я замерзла сильнее, чем думала. Со свистом рванули на бешенной скорости. Стало еще холоднее, ветер был пронизывающим. Но я наслаждалась поездкой. Скорость — это мое. Ничего, скоро закончу школу, устроюсь на работу, получу права и куплю себе мотоцикл. Мы обгоняли впереди идущие машины, но на одном перекрестке повернули налево, в противоположную сторону от больницы. Я запаниковала, но не стала тормошить, из-за шума мотора ничего не слышно, а если повернется, отвлечется и авария.