– Да, наверное. Они тут иногда чуть ли не дрались за компы и за приставки эти… Сеги, или как их там?

– Сеги были, я помню. Я же оборудование старое еще принимал в оборот. Кошмар, конечно. У меня бабуля была моложе, чем те системники. Да и приставки с картриджами были древнее мамонта. Раза с третьего только запускались…

– Точняк! – искренне улыбнулся вожатый, подхватив эту заразную ноту ностальгии. – Там реально всё с палеолита еще сохранилось.

– Хотя странно – могли ведь и поновее чего раздобыть. В Сегу еще наше с тобой поколение по детству играло, а для пионеров это уже вообще музейный экспонат был.

– Да Бес их и не покупал. Это нам так, в качестве пожертвований отдавали, по знакомству. Продать, походу, не смогли, вот и решили не выкидывать, а лагерю втюхать за просто так.

– Тогда понятно. На халяву и уксус сладкий.

– Ясен пень.

– Ну а щас вот сам видишь – Элина Вадимовна нам и компы раздобыла, и приставки новенькие, из последнего поколения. Еще вот телевизоры, колонки. Ну и ремонт в классе сварганили. Проводку обновили, розетки поменяли, сетевиков подкупили… Всё как надо. Одно плохо – дети ходить перестали.

– Чё – реально всё так хреново? – слабо верилось Макару, пусть у него перед глазами сейчас и был пустой зал, невольно подтверждавший слова Велюрова.

Лёня без особого энтузиазма пожал плечами.

– За смену хорошо, если человек двадцать зайдет. Да и то часа на пол, не больше. С вашим расписанием особо не разгуляешься.

– Жопа…

– Не, ну с одной-то стороны правильно – дети на природу приехали, а не за мониторами сидеть, глаза портить. Я всё понимаю. А с другой – знаешь, как иногда хочется по сетке поиграть, в файтинги порубиться, в стратегии. Да и технику жалко, стоит тут без дела почти.

– Так, а зачем тогда всё это покупали? Сюда же бабла влили немерено.

– Чтобы было – скривил улыбку парень. – В рекламе же говорят, что “лагерь предоставляет многие виды отдыха”. Ну и вот этот класс как один из этих видов. Главное, что он есть и тут всё работает. А то, что дети не ходят – это уже не так важно.

– Как всегда – панты дороже денег – решил сумничать Мак.

– Может быть. И знаешь – раньше хоть вожатые по ночам приходили и рубились тут. А щас даже они не заходят. Заняты, видимо…

– Да хер там плавал – буркнул Макар, которого рассказ компьютерщика искренне задел за живое. – Не заняты они. Просто тусуются все в Охотничьем домике, как стадо. Ни чё не делают, только хер пинают.

– Знаю, про занятость это я так, к слову… Не суть. Хотя тусня тоже дело хорошее. Я ж к ним туда даже одно время заглядывал… Но щас уже как-то не тянет. Не мое это…

– Ага. Вот и меня не тянет – одобряюще кивнул Мак.

Компьютерщик нравился ему всё больше и больше.

– Ну, если прям совсем не тянет, можешь сюда приходить. Я здесь обычно допоздна засиживаюсь. Мне вечно тащат что-то починить или запаять, вот и сижу. А так работы всё равно нет. Пыль с клавиатур да мониторов посмахиваю, да и ладно. А так могли бы засесть да порубиться, игр тут хватает. А если меня здесь нет, то я у себя в домике. Девятый номер. Заходи за мной и сюда завалимся.

– Окей, я не против – ответил Мак. – Пиво пьешь?

– Не без этого. Бывает.

– Понял-принял – улыбнулся Макар. – Если смогу с отряда вырваться, буду заходить. Да и работа эта сама себя не найдет. Смогу хотя бы подольше на сайтах мудацких посидеть.

– Хорошо. Договорились – кивнул фрик и вернулся к своей работе.

Макар взглянул на экран телефона и сердце у него екнуло – часы показывали 11:09, что означало его сокрушительное опоздание на дневное мероприятие. За поисками работы и болтовней Мак потерял счет времени, а потому вожатому нужно было мчаться на центральную площадь как можно скорее, чтобы Зоря не выжгла ему все оставшиеся нервы своими нотациями.

Дневные мероприятия всегда быль вещью скучной и очень трудозатратой. Как правило за час того времени, что было выделено на его проведение, дети и вожатые успевали в хлам устать и выдохнуться, так как заточены эти галеры были в первую очередь на подвижные и соревновательные игры, которые требовали немалых усилий от всех участников.

Суть подобного безобразия была до неприличия проста – отряды бегали дружно или порознь по станциям лагеря, эдаким своеобразным контрольным точкам, на которых пионерам предстояло выполнять глупые задания, заранее придуманные организаторами. Чем больше правильных ответов давал отряд, или чем слаженнее он работал, тем больше жетонов получал по уходу с этих самых станций. По итогу все заработанные передовым трудом жетоны суммировались и выявлялся законный победитель в данном забеге, заставляя остальных либо давиться слюной от зависти, либо попросту проклинать победителей самыми пестрыми ругательствами из возможных. Стоит подметить, что сама по себе победа ничего, кроме наигранной похвалы, либо же обычной грамоты толком отряду не давала. Лишь изредка победителям перепадало что-то действительно интересное, но таких случаев можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Год от года дневные мероприятия толком не менялись, а лишь подстраивались под тематику смены, обрастая нужным колоритом и необязательной предысторией. Особенно такой расклад не нравился старшим пионерам, многие из которых приезжали в лагерь уже не впервые и знали суть подобной беготни чуть ли не наизусть. Во многом именно поэтому некоторые особенно дерзкие старшаки предпочитали улизнуть с дневного мероприятия в корпус, либо же просто разбежаться по укромным уголкам лагеря, лишь бы не участвовать во всём этом балагане. В такие моменты их не пугали даже маячившие на горизонте нагоняи от вожатых, которых пусть и бесили подобные случаи дезертирства, но которые всё же понимали, что именно заставляет их скучающих подопечных давать деру с этого “торжества”.