Полет прошёл быстро, хотя время тянулось так медленно, что я успел пересчитать все облака за окном.

К утру я уже был на месте. Меня встретил ещё один представитель мыса Артистократов — человек из Рода маркиза. Он помог мне с сумкой и отвёз прямо в военный лагерь.

Сам военный лагерь раскинулся на холмах, словно гигантский муравейник. Палатки были не просто палатками, а настоящими дворцами из ткани, украшенными гербами и флагами. Я даже задумался, не забыл ли я дома смокинг.

Меня встретил молодой человек в форме, с выправкой такой идеальной, что на его фоне линейка выглядела бы кривой. Его лицо было сурово, а глаза холодны, как лёд в стакане виски.

— Следуйте за мной, — коротко бросил он, не утруждая себя приветствиями. Я почувствовал себя рекрутом на первом дне службы.

Я послушно последовал за ним, пробираясь между палатками, где сновали люди в дорогих мундирах, обсуждая стратегии и планы, словно это была очередная партия в шахматы, а не реальная война. Кто-то смеялся, кто-то спорил, кто-то громко рассказывал анекдоты про противника. Атмосфера напоминала светский раут, если бы не лёгкий аромат пороха в воздухе.

Палатка, выделенная мне, была просторной и уютной. На столе лежала карта местности, рядом — стул с мягкой обивкой. Я бросил вещи на кровать и решил найти место, где можно перекусить. Голод давал о себе знать, а на пустой желудок думать о высоком проблематично.

Полевая кухня удивила меня разнообразием блюд. Похоже, повара здесь соревновались за звезду Мишлен. Я взял тарелку с тушёным мясом и овощами, сел за свободный стол и принялся за еду. Вкус был превосходный, хотя мысли были далеко отсюда.

Внезапно шум голосов стих, и в палатке появился офицер в блестящей форме. Его лицо было суровым, а глаза горели решимостью. Я подумал, что сейчас начнётся самое интересное, и, возможно, мне пора было бы доесть десерт.

— Из Саксонии поступил ответ, — начал офицер, обводя нас взглядом. — Они выставляют против нас тридцать бойцов для дуэлей. Нам необходимо собрать столько же.

Я уже понимал, что к чему: традиции Пруссии мне были знакомы, да и отец Вики предупреждал меня о подобных изысках военной дипломатии. В нашем лагере в основном обитали аристократы и сильные Одаренные. Обычных солдат здесь было меньше, они больше выполняли роль прислуги, подавая нам чай и полируя сапоги до зеркального блеска.

Ведь Пруссия воюет не так, как другие. Здесь аристократы сражаются сами, а не сидят в тылу, обсуждая последние модные тренды. Конечно, есть и регулярная армия, которая сейчас занимает позиции, но здесь мы собрались исключительно для дуэлей. Странно? Возможно, но традиция — вещь упрямая.

Суть в том, что из нашего лагеря в лагерь врага было отправлено предложение провести дуэли до смерти. Таким образом, погибнет меньше солдат, а аристократы смогут продемонстрировать свою доблесть и уменьшить расходы на наследников. У каждой армии, если она уверена в себе, есть шанс устранить сильного Одаренного противника, который на поле боя может наделать много неприятностей. Такой себе способ ускорить естественный отбор в высших слоях общества.

После объявления новости по рядам прокатился шепот. Кто-то нервно хихикнул, кто-то побледнел. Но я уже принял решение. Это был мой шанс доказать, что я не просто пешка в чужой игре. К тому же, за участие в дуэлях полагался дополнительный гонорар.

Я поднялся со своего места, чувствуя, как сердце бьется быстрее, и громко объявил:

— Я участвую!

Взгляды сослуживцев приковались ко мне. Кто-то усмехнулся, кто-то посмотрел с удивлением, а кто-то начал отсчитывать, сколько участников осталось набрать. Мне было всё равно. Это была моя игра, и я собирался сыграть её до конца…

Тем временем в Перми

Иван Безруков, тридцатилетний мужчина с такой копной волос, что в ней мог бы поселиться целый воробейник, брёл по мокрым улочкам Перми. Его густые кудри, непослушные и дикие, торчали во все стороны, напоминая запутанный клубок проблем, из которых не было выхода. Лицо его было измождённое, с глубокими морщинами на лбу: следами бесконечных размышлений о смысле жизни и путях мести.

Он был последним из своего Рода, единственным выжившим после того, как Добрынины стерли его семью с лица земли. В его душе зияла пустота, а сердце сжималось от боли и гнева. Терять ему было нечего, разве что собственную тень, которая, кажется, уже давно сбежала.

Иван направлялся на встречу, обещавшую быть одновременно увлекательной и смертельно опасной. У него на руках была тайна Рода Добрыниных: информация, которая могла перевернуть все с ног на голову. Специально для этого он собрал восемнадцать глав самых могущественных Родов города.

Он знал, что после того, как раскроет все карты, его дни будут сочтены. Шанс убежать из Империи или залечь на дно был примерно таким же, как найти иголку в стоге сена. Но мысль о том, что он сможет отомстить Добрыниным за уничтожение своего Рода, грела его душу лучше любого коньяка.

— Если уж идти ко дну, то с оркестром и фейерверком, — усмехнулся он про себя, поскальзываясь на очередной луже.

Город вокруг казался серым и безжизненным. Дождь моросил мелкими каплями, словно слёзы небес оплакивали грядущую трагедию. Фонари горели тускло, как надежды в сердце Ивана. Прохожие спешили по своим делам, не обращая внимания на мужчину с усмешкой обречённого на лице.