– Разве? Вы же джентльмен.

– Не настолько. И если вы действительно полагаете, что на одной кровати с вами мне будет легче уснуть, то вы наивнее, чем кажетесь.

Ее взгляд вдруг посерьезнел, стал даже немного печальным.

– Вы ведь ясно дали мне понять, что я вам неинтересна. Разве нет?

Разговор поворачивал в опасную сторону, стоило или развернуть его, или прекратить, но Карпатскому почему-то не захотелось. Недосказанность питает иллюзии и заблуждения. Ни тому, ни другому нет места между ними, если только он действительно хочет защитить ее. От себя в том числе.

– Диана, ты юная, красивая и неожиданно умная для такого сочетания девушка, – мягко заметил он, стараясь смотреть ей в глаза. – Ты правда думаешь, что можешь быть неинтересна свободному от каких-либо обязательств мужчине? Дело ведь не в тебе, а во мне. Я не смогу дать тебе того, чего ты хочешь.

– Откуда вы знаете, чего я хочу?

Снова нотки вызова в ее голосе. И взгляд не отвела, хотя щеки заметно порозовели. Сейчас она была так хороша, что отчаянно хотелось сдать назад, попросить ее забыть все, что он сказал, и просто притянуть к себе. И пусть остается не на пару дней, а на пару недель или даже месяцев.

Вот только дальше что?

– Ты сама мне говорила. Ты любви хочешь. Замуж. Детей. Семью, какой у тебя не было в детстве. Красивый дом, где будут собираться друзья. Помнишь?

– А вы ничего этого не хотите? – удивилась она.

Карпатский покачал головой и обвел выразительным взглядом кухню.

– На дом, как видишь, я не заработал и уже не заработаю. Друзей растерял. А брак и дети… Я наигрался в эти игры, с меня хватит. Было время, когда я очень старался быть хорошим мужем и отцом, но… у меня ничего не вышло. Нет причин думать, что во второй раз получится лучше.

Она опустила взгляд в тарелку, даже снова поковыряла вилкой многострадальный омлет. Помолчала, вероятно обдумывая его слова. Или просто формулируя собственные мысли.

– То, что случилось с вами, – большая трагедия, – наконец выдавила Диана. И снова посмотрела на него. – Я даже не буду пытаться делать вид, что понимаю, каково это. Но вы не виноваты в том, что случилось. И не должны себя за это наказывать. Это был несчастный случай. От этого никто не застрахован.

Он через силу улыбнулся и снова покачал головой.

– Спасибо, конечно, но это не так. Когда несчастье случается с твоим ребенком, а ты находишься рядом и даже не замечаешь этого, ты виноват. Я виноват в том, что был пьян и невнимателен. В том, что болтал и смеялся с друзьями, пока моя дочь захлебывалась водой. И когда она звала на помощь, я не слышал.

Было тяжело сказать это. Он никогда прежде и не говорил. Кажется, вообще впервые произнес все это вслух, признался кому-то другому, почти постороннему человеку. В горле запершило и заскребло, а в груди знакомо заныло.

Карпатский видел, как у Дианы дрогнул подбородок, как сжались губы, как она с трудом сглотнула, словно проталкивала вставший в горле ком, и опустила взгляд. Довольно эмоциональная реакция на то, что произошло с кем-то другим.

Между ними довольно надолго повисло молчание, которое прервал Карпатский:

– Пойми меня правильно. Ты мне нравишься. И именно поэтому я не хочу морочить тебе голову или использовать. Ты достойна большего. Но твоя судьба мне небезразлична, поэтому я прошу тебя остаться здесь еще хотя бы на пару дней. Я посплю на диване, это не проблема, но я определенно буду спать спокойнее, если буду знать, что ты в безопасности, а не слоняешься ночью где-то по городу. Особенно учитывая обещанную сегодня бурю. Хорошо?

Диана все-таки оторвала взгляд от тарелки, улыбнулась ему и кивнула.

– Договорились.

20 июня, воскресенье

Медвежье озеро

– Вы вообще меня слушаете?

Девица, до того что-то эмоционально высказывавшая Юле, сердито скрестила на груди забитые татуировками руки и гневно уставилась на нее.

Юля тихонько вздохнула, с трудом сдерживая раздражение. Недовольные постояльцы – дело обычное, за время работы в гостиничном бизнесе она не раз с таким сталкивалась и постепенно научилась практически не реагировать на чужой негатив. Но порой этот навык ей отказывал. Как правило, в тот момент, когда у нее самой накапливалась куча претензий к жизни, которые просто некому было высказать.

День не заладился еще с прошлого вечера. Внезапная встреча со знакомой старушкой рядом с домом, который они решили снять, и ее не менее внезапное исчезновение сами по себе выбили Юлю из колеи. После Влад добавил к этому эпизоду пугающий рассказ о своем ночном видении и разговоре с Соболевым. Когда подтвердилось предположение полицейского о том, что погибшая жила в номере, где на следующий день Ольга обнаружила загадочную шкатулку, Юля совсем сникла.

Ночью ей вновь долго не удавалось уснуть. Она вспоминала возмущенную скверной звукоизоляцией девушку и свой короткий разговор с ней и не могла отделаться от мысли, что та была бы сейчас жива, если бы не приехала в ее отель. Можно сколько угодно рассуждать о том, что за всем происходящим кто-то стоит и именно он виноват в гибели людей, но неприятная мысль все равно червяком грызла изнутри. Если бы Юля не открыла отель на этом чертовом озере, многие остались бы живы.