Шрифт:
Непривычно и странно было подходить к калитке, прорезанной в глухом кедровом заборе. Непривычно было смотреть на маленькие окошки в больших наличниках и знать при том, что за бревенчатыми древними стенами живет мальчишка, умеющий говорить со всей Землей. Странно было видеть два высоких столба над крытым двором – два столба, и между ними провода, высоко-высоко над крышей.
– Видишь – антенна, – сказал Митя. – Длина двадцать метров, подъем – пятнадцать. Он сам построил!.. Давай стучать – там у него Барс. Свирепый.
Но Катя нажала на кованую щеколду и прямо вошла под крышу двора. Не родилась еще та собака, которая на нее бросится!
– Назад! – крикнул Митя, но было уже поздно.
Катя шагнула через доску под калиткой, и хрипящая буря налетела на нее из темноты. Р-ррр! Катя лежала на земле, а пес стоял над ней и устрашающе рычал, а его цепь еще звенела, укладываясь после броска. Митя кричал: «Свои!», из дома тоже закричали и кто-то выскочил и оттащил мохнатого Барса. И Катя смогла подняться. Пес оказался рыжим. Как раз о такой собаке мечтала Катя, но сейчас ей расхотелось иметь собаку.
– Он слишком неожиданно бросился! – оправдывалась она. – Я и слова сказать не успела.
Квадратик промолчал. Он оттащил собаку и приказал: «Сидеть!» Потом провел их в дом, где странно пахло гарью, а откуда-то сверху вопрошал тонкий старушечий голос:
– Иго-орь, внуче-ек, не за лекстричество платить?
Оказалось, что бабушка Игоря лежала на печи! Катя только читала о таких диковинах. «Несу косу на плечи, хочу лису посечи, – слезай, лиса, с печи!» Диковина! Но еще диковинней показалось, что в комнате Игоря над верстаком висела настоящая икона с лампадкой. Тонкий темный лик казался живым от тепленького огонька и неодобрительным глазом смотрел на верстак, занимающий полкомнаты. Этот верстак был построен так же добротно, как и весь дом. Он служил верстаком, книжной полкой, письменным столом, и – главное! – на нем была установлена радиостанция. Разноцветные провода, как лианы, обвивали крошечные стволики, отливающие медью. В этом конце дома запах печки и лампадного масла перебивался хвойным духом канифоли и особым радиотехническим запахом старинных ламп, покрытых изнутри зеркальным налетом. Где только их выкопал молчаливый хозяин? Таинственный прибор – черный, блестящий, с массивными медными винтами – красовался посреди верстака. Он выглядел настолько внушительно, что Катя все время таращилась на него. Прибор был иностранный, с жирной надписью: «Siemens Halske».
Игорь наблюдал за Катей, помаргивая, немного сонно, голубыми глазами. Когда она заинтересовалась прибором, он сообщил:
– Генератор стандарт-сигнала, немецкий…
– Здорово! – сказала Катя. – Откуда он у тебя?
– Отец с фронта привез, – ответил Игорь.
Затем наступило неловкое молчание. Квадратик вовсе не смущался. Любой другой мальчишка на его месте принялся бы суетиться или грубить – Катя уже привыкла к тому, что знакомые мальчишки смущаются, когда девочка приходит к ним в гости. Этот и не подумал даже объяснить, что, мол, икона не его, а бабкина, а сам он, ясное дело, неверующий. Он спокойно сидел на высокой самодельной табуретке и ждал, что скажет гостья.
На этот раз смущалась Катя. От неловкости стала смотреть книги. Мама и бабушка Таня тысячу раз ей втолковывали, что невежливо, придя в гости, сразу соваться к книжной полке. Ладно, Катя влезла на верстак животом и рассмотрела книги Квадратика. Здесь она могла взять реванш за непонятный «генератор стандарт-сигнала» и всю прочую радиотехнику. По крайней мере, ей так казалось, но…
Игорь был особенным человеком. Его библиотека четко делилась на две части.
На нижней полке стояли книги по радиотехнике – не меньше сотни томов с непонятными названиями, и среди них огромный каталог радиоламп, чуть поменьше маминого атласа. Зато на верхней полке стояли морские книги. Чего здесь не было! Пузатая книжечка «Силуэты военно-морских кораблей», потом «История великих открытий», потом военные мемуары, два тома учебника навигации – всего и не перечислишь.
Потрясенная, Катя слезла на пол. Митька улыбался с непробиваемым благодушием. Игорь спокойно посматривал, как будто книги были вовсе не его. Он был очень спокойный и надежный на вид, без щегольства и зазнайства, не то что Шведов.
И все-таки, не доверяя своим глазам, Катя спросила:
– Это всё твои книги?
– Эти братнины, – окая, ответил Игорь, – а вот мои. Сам покупал. Старые у соседа на чердаке нашел. Новые купил.
– Ого! – Митя был поражен. – Тебе мать дает денег на книги?
– Попросил бы – дала. Я не прошу. Зарабатываю.
– Зарабатываешь? Ты же маленький! – сказала Катя.
Наконец-то Квадратик удивился, но ответил Кате без надменности:
– Белку бить каждый может. У нас младший, Олежка, двадцать белок принес за зиму.
– Двадцать? А ты сколько?
– По нынешней зиме свыше сотни. Прошлую – тоже, и волчиху с выводком.
– Настоящую волчиху?
Квадратик неторопливо объяснил, что с Барсом каждый может взять и белку и волка. Медведя тоже. Только на медведя с дробовиком идти плохо – собаку погубишь и сам не спасешься. Нужен штуцер. [3]
3
Штуцер – охотничья винтовка для охоты на крупного зверя.
Катя не знала, что такое штуцер, и вообще была принципиальной противницей всякого убийства. Даже волков и тем более белок. Но Игорь-Квадратик, несмотря на свое кровожадное увлечение охотой, ей понравился. Больше, чем все знакомые мальчишки.
Она решительно уселась, решительно поправила платье и сказала:
– Игорь, ты человек понимающий! Дай нам, пожалуйста, совет.
– Совет… – сказал Игорь.
– Представь себе, пожалуйста, что… ну я узнала одну тайну… Митька, молчи! Я не могу сказать, как я это узнала, вот… но меня просили передать, что район с координатами сорок градусов северной широты и семьдесят градусов западной долготы опасен для плавания.