— Но мы взрослые люди, не состоящие в отношениях на момент знакомства, и можем проводить время, как захотим.

— И ты бы обратил на меня внимание если бы я не ушла, оставив записку? — этот вопрос Егора заставляет задуматься. Он либо взвешивает все свои чувства, либо думает соврать или сказать правду. Теперь уже я смотрю ему в глаза с вызовом, желая просканировать его на сквозь.

— Юль я не знаю, что тебе ответить. Да ты взорвала мне мозг сбежав от меня. Я к такому не привык.

— Вот и как мне быть уверенной, что ты не бросишь меня, как только поймешь, что я в тебя влюбилась?

— А как мне быть уверенным, что ты не саботируешь все мои свидания, что не скажешь мне «проваливай», когда я в тебя влюблюсь. Юль, любовь такое дело, где гарантий нет. Мы оба рискуем разбитым сердцем.

Теперь уже молчу я. Мы оба рискуем. Гарантий нет. Но риск дело благородное. Может стоит рискнуть?

— И что делать? — спрашиваю я в надежде, что Егор освободит меня от тяготы принятия решения. Кажется, я понимаю мамину инфантильную позицию. Так здорово, когда кто-то другой стоит перед выбором, а не заставляет выбирать тебя.

— Не знаю. Я хочу рискнуть. А ты? Чего ты хочешь больше?

— Рискнуть, — произношу я после небольшой паузы. — Я хочу рискнуть с тобой, но ты должен пообещать, что не будешь мне врать ни при каких обстоятельствах. Я тоже буду стараться быть с тобой честной.

— Обещаю, — он сжимает мою ладонь, и я немного расслабляюсь. — Ну все Юлька. Готовься менять статус в сетях на «В отношениях с Егором Мироновым».

Я смеюсь и отрицательно мотаю головой. Нет, до такого я не опущусь. Даже если пойму, что без ума влюблюсь в этого прекрасного мужчину.

Юля.

Егор провожает меня до подъезда. Мы целуемся в машине и нам сложно отлипнуть друг от друга и у дверей в подъезд, и у дверей в мою квартиру. Мне не хочется его отпускать, и я чувствую, что это взаимно.

— Пригласишь на кофе? — со своей фирменной, наглой, сводящей с ума улыбкой спрашивает меня он.

— Не поздновато для кофе? Не уснешь потом ведь, — смеюсь я. А внутри меня здравый смысл борется с похотью.

— А может быть я спать не планирую, — он снова целует меня, и его рука сжимает мое бедро.

— Ну раз так, то пошли, — похоть побеждает. И очередной жадный поцелуй не дает мне начать жалеть о её победе.

Проходим в квартиру, раздеваемся, я отправляю своего гостя мыть руки, а остатки здравого смысла заставляют меня хотя бы постараться вести себя, как можно сдержаннее. Это просто кофе Мельникова. Соберись. Не все в жизни сводится к сексу. Но если я пытаюсь собраться, то Егор явно настроен не на кофе. Пока я стою с туркой у плиты, он обнимает меня со спины и нежно касается губами моей шеи, впадинки у ключицы, отодвигая вбок бретель платья.

— Егор, — смеюсь и пытаюсь отстраниться. Пытаюсь добавить в голос строгости: — Сейчас ты останешься без кофе. Я не хочу отмывать из-за тебя плиту.

— Сам помою. Как можно думать о кофе, когда рядом такая красавица, — мои попытки отстраниться приводят лишь к тому, что поцелуи смещаются с левого плечика на правое. Приятная истома разливается по всему телу, издаю тихий стон, когда огромная ладонь Егора сжимает мою грудь, через платье и бюстик. Последний раз вяло пытаюсь сопротивляться его напору, отодвигая его руку, но быстро сдаюсь и выключаю плиту.

Разворачиваюсь к нему лицом и обвиваю его шею руками. Как же хорошо. От каждого прикосновения толпа мурашек по телу. Кожа горит, не смотря на холод вокруг. Я сильнее прижимаюсь к мужчине, а он подхватывает меня на руки и смотрит в глаза таким хулиганистым взглядом, что я не могу сдержать улыбки.

— Покажешь где спальня, — то ли спрашивает, то ли констатирует он.

— По коридору прямо и направо.

В спальне Егор опускает меня на кровать и нависает надо мной. Его ласки становятся менее торопливыми и жадными. Теперь он не просто зацеловывает меня, а изучает, наблюдая как я реагирую на то или иное прикосновение, в том или ином участке тела. И от этого изучения новых территорий меня начинает немного трясти. Мне хочется поскорее избавиться от дурацкого платья и почувствовать мужчину всем своим телом. Прижаться к нему, впустить его в себя, задохнуться от сладких ощущений. Но Егор, как на зло, никуда не торопится. Он замечает мое нетерпение и одаривает меня своей фирменной наглой улыбкой, но теперь я наблюдаю в ней немного садизма.

— Егор я хочу тебя, не мучай меня, — шепчу я, пытаясь расстегнуть его джинсы.

— А зачем нам торопиться. Можем наслаждаться обществом друг друга всю ночь. Тебе же не нужно будет никуда уезжать, заснешь в своей кровати, — издевается он, явно напоминая мне про мою отмазку. — Да и чем быстрее ты получишь от меня желаемое, тем быстрее выставишь за дверь. Ты же любишь спать одна.

Вот язва! Злопамятная, мстительная язва. Я понимаю, что он отыгрывается за то, что мучила его, за мои метания и нерешительность. Но наказывать таким образом это низко!